Читать книгу "Танец на кладбище - Линкольн Чайлд"

— Добродетель сама по себе уже награда. Так ведь говорят, правда?

Хейворд встала и, видя по лицу Рокера, что прием окончен, медленно пошла к двери на негнущихся ногах.

Когда двери лифта открылись, выпуская Лауру в вестибюль, она уже полностью взяла себя в руки. Внизу было шумно и царила обеденная суета. Миновав КПП, Хейворд толкнула крутящуюся дверь и вышла на лестницу. У нее не было определенной цели — просто требовалось пройтись. Немного погулять и отвлечься.

Из задумчивости ее вывело неожиданное столкновение. Подняв глаза, она увидела худого моложавого мужчину с прыщавым лицом.

— Извините, — бросил он на ходу.

Но потом остановился и приблизился к Лауре.

— Капитан Хейворд?

— Да, — нахмурившись, ответила она.

— Какое совпадение!

Лаура посмотрела на мужчину повнимательнее. Его улыбка как-то не вязалась с черными холодными глазами. Она быстро перебрала в памяти знакомых, коллег, преступников и пришла к выводу, что его не знает.

— Кто вы?

— Моя фамилия Клайн. Лукас Клайн.

— О каком совпадении вы говорили?

— Я как раз иду туда, откуда вы только что вышли.

— Да? И что это за место?

— Кабинет комиссара полиции. Видите ли, он хочет поблагодарить меня. Персонально.

Прежде чем Лаура успела ответить, Клайн вытащил из кармана конверт и развернул лежавший там листок бумаги.

Хейворд протянула к нему руку, но Клайн быстро отступил назад.

— Нет, нет. Не трогайте.

Хейворд прищурила на него глаза. Но потом все же посмотрела на листок. Это было официальное письмо от комиссара Рокера, датированное вчерашним днем, в котором он благодарил главу компании «Цифровая точность» Лукаса Клайна за перевод пяти миллионов долларов в Фонд Дайсона. Этот глубоко почитаемый в полиции фонд был назван именем Грега Дайсона, тайного полицейского агента, десять лет назад убитого наркоторговцами. Он был учрежден для оказания финансовой помощи и моральной поддержки семьям нью-йоркских полицейских, убитых при исполнении служебных обязанностей.

Хейворд снова взглянула на Клайна. Мимо них текли ручейки людей, выходящих из здания. Мужчина по-прежнему улыбался.

— Я рада за вас. Но какое отношение это имеет ко мне?

— Самое непосредственное.

Хейворд покачала головой:

— Вы ставите меня в тупик.

— Вы неглупая женщина и сами все поймете.

Клайн отвернулся и направился к дверям, но потом остановился и, оглянувшись, сказал:

— Могу посоветовать, с чего начать.

Хейворд молча ждала.

— Спросите у своего дружка Винни.

Когда Клайн отвернулся снова, на лице у него уже не было улыбки.

48

Нора Келли открыла глаза. Она не сразу поняла, где находится, но запах спирта и плохой еды, писк аппаратов, голоса врачей и отдаленный вой сирен быстро напомнили ей, что она опять в больнице.

Голова у нее отчаянно болела. Капельница, стоявшая рядом с кроватью, раскачивалась в лунном свете, слегка поскрипывая, как ржавая вывеска на ветру. Неужели это она толкнула ее? Нет, это, наверное, медсестра задела штатив, когда заходила в палату, чтобы принести очередную порцию успокоительного, которое Нора отказывалась принимать. Или это заглянул полицейский, который охранял ее палату. Она посмотрела на дверь. Она была закрыта.

Капельница продолжала раскачиваться и скрипеть.

Нору вдруг охватила какая-то странная отрешенность. Вероятно, это следствие усталости. Или побочный эффект второго сотрясения мозга.

Сотрясение мозга. Ей не хотелось думать об этом. В памяти невольно вставали картины недавнего прошлого: темная квартира, открытое окно и…

Нора чуть тряхнула головой, зажмурилась и стала ровно дышать. Через некоторое время она успокоилась и открыла глаза. Вокруг нее была все та же палата, в которой она провела уже три дня. Ее кровать находилась рядом с окном. Жалюзи были опущены, соседняя кровать, стоящая у двери, задернута шторками.

Кора внимательно посмотрела в ту сторону. За шторками в неярком свете, падавшем из ванной, виднелся силуэт лежащего человека. Или это только казалось? Ведь когда она засыпала, соседняя кровать была пуста. Она провела в палате уже три дня — доктора утверждали, что ей необходимо медицинское наблюдение и обещали выписать завтра, — и все это время она лежала одна.

Казалось, все повторяется с ужасающей точностью. Прислушавшись, Нора различила слабое прерывистое дыхание. Она снова огляделась. Комната выглядела как-то странно — ее углы казались изломанными, темный экран телевизора, установленного над кроватью, причудливо искривился, как в фильме немецких экспрессионистов.

«Наверно, мне это снится, — подумала Нора. — Просто сон, и больше ничего».

Ее охватило сонное оцепенение, приятно убаюкивающее все чувства.

Силуэт на кровати зашевелился. Оттуда послышался вздох, сменившийся булькающим звуком. Потом на фоне шторки медленно возникла рука. Сжавшись от ужаса, Нора вцепилась в простыню. По телу разлилась предательская слабость…

Шторка медленно поехала в сторону, звякая кольцами о стальную штангу. Не в силах пошевельнуться, Нора со страхом смотрела, как с кровати поднимается страшная фигура, перемещаясь из темноты в луч лунного света.

Билл.

То же раздувшееся лицо, спутанные волосы, ввалившиеся глаза, землистые губы. Та же высохшая кровь и заскорузлая грязь. Нора застыла, молча наблюдая, как развертывается кошмар, который положит конец всем ее мучениям.

Фигура встала с кровати, глядя в ее сторону. Это был Билл… и все же не он… живой мертвец. Он сделал шаг вперед. В зияющей дыре рта копошились черви. К ней потянулась рука с длинными потрескавшимися ногтями. Голова медленно склонялась вниз, готовясь ее поцеловать…

Нора с криком села на кровати.

Какое-то время она сидела неподвижно, вся трясясь от ужаса. В конце концов до нее дошло, что это был лишь сон, и она почувствовала невероятное облегчение. Такой же сон, как и в прошлый раз, только гораздо страшнее.

Нора лежала на кровати вся в поту, слушая, как постепенно замедляется бешеное биение сердца. Ночной кошмар отступил, как морской прилив. Капельница не качалась, телевизор обрел нормальную форму. В комнате было темно, луна больше не светила в окно. Шторки вокруг соседней кровати были плотно задернуты. Оттуда не раздавалось никаких звуков, кровать была пуста.

Или все же нет?

Нора посмотрела на чуть колеблющуюся материю. Она была непрозрачной, и за ней ничего не проглядывалось.

Нора попыталась себя успокоить. Конечно же, там никого нет. Ей все приснилось. Ведь д’Агоста заверил ее, что в палату больше никого не положат. Она закрыла глаза, но сон все не шел, да она и не хотела засыпать. Вдруг опять приснится какой-нибудь ужас?