Читать книгу "Ромео с большой дороги - Дарья Донцова"

– Учиться надо лучше. Только тот, кто хорошо овладеваетзнаниями, имеет шанс попасть в аспирантуру и стать кандидатом наук.

Лично меня бросало в дрожь от этого заявления, меньше всегохотелось навсегда связать свою жизнь с затхлым учебным заведением.

В конце семестра Эмма подводила итоги, и те, у кого получаласьчистая пятерка, освобождались от сдачи зачета, остальных доктор наук гоняла повсему курсу.

По непонятной причине я была у Эммы на хорошем счету, носейчас рисковала потерять расположение дамы. Накануне студентка Васильевагуляла до трех утра и абсолютно не подготовилась к занятиям.

– Ну, – поторопила меня преподаватель, – начинай!

Я набрала полную грудь воздуха и честно призналась:

– Простите, Эмма Сергеевна, слегка не готова к ответу.

– Почему? – совершенно искренно удивилась старуха. – Чтопомешало самостоятельным занятиям?

– Отравилась, – сказала я почти правду, забыв упомянуть, чтонепорядок в организме был вызван красным вином плохого качества, выпитым внеумеренном количестве.

– Это не повод, – отрезала Эмма. Но потом слегка помягчела:– Действительно, еда в нашей столовой оставляет желать лучшего. Даша, мне оченьне хочется ставить тебе «два». Что скажешь?

– Тоже не желаю получить «неуд», – вздохнула я.

– Вот и хорошо, – одобрила Эмма. – Ты девочка ответственная,не то что некоторые, имена которых я упоминать сегодня не буду. Думаю,великолепно расскажешь сейчас о Гюго. Ну, начинай!

Выдав тираду, профессор сложила руки на груди, откинулась наспинку стула и прикрыла очи.

– Виктор Гюго, автор многих романов, в том числе«Отверженные», родился в… – безнадежно начала я и замолчала, потому чтоинформация о великом французском романисте, осевшая в моей памяти, иссякла.

– Замечательно, – пробормотала преподша, – продолжай.

Я развела руками, и тут на помощь пришла Машка Гладильщикова– она подняла учебник, раскрытый на нужной странице. Кое-как, щурясь, я сумелаозвучить текст.

– Хорошо, – кивнула Эмма, не открывая глаз, – троечку ужезаработала. Но, право, жаль портить «удочкой» твою репутацию. Ты ведь хочешьчетверку?

– Ага, – ответила я.

– Тогда расскажи мне… ну… допустим, о Викторе Гюго, –меланхолично предложила доктор наук и снова примолкла.

Я настороженно глянула в сторону ученой дамы. Она что,издевается надо мной? Но нет, лицо Эммы Сергеевны хранилоторжественно-заинтересованное выражение. Я откашлялась:

– Виктор Гюго появился на свет…

Второй раз рассказывать биографию писателя получилосьбойчее.

Эмме тоже понравилось.

– Молодец, – закивала она. – Но это четверка. Поднимемпланку. Пятерка – вот к чему надо стремиться, согласна?

– Угу, – закивала я.

– Умница, – похвалила меня Эмма. – Рада, что не ошиблась втебе. Думаю, получишь «отлично», коли сумеешь рассказать нам о… Викторе Гюго!

Одногруппники попадали под столы, я выставила вперед правуюногу и бодро начала:

– Великий сын Франции, автор книг «Девяносто третий год»,«Отверженные» и других прожил большую жизнь в литературе…

– Вот и чудесно, – открыла глаза Эмма, когда я замолчала. –Садись, Даша. С огромным удовольствием ставлю «пять». Можно было бы ещепопросить тебя рассказать биографию Гюго, но лучше сделаю это сама. Итак, новаятема: Виктор Гюго. Великий сын Франции, автор книг… Минуточку, дети, в чемдело, почему не записываем?

Я, пытаясь скрыть хохот, опустила подбородок на грудь, анаша староста сдавленным голосом ответила:

– Простите, Эмма Сергеевна, звонок на перемену, нам надо вдругой корпус бежать.

– Действительно, – закивала доктор наук, глянув на часы. –Запишите домашнее задание: Виктор Гюго. Васильева, готовься, давно тебя невызывала!

Прогнав сейчас от себя это ненужное воспоминание, я обогнуладедушку-охранника и оказалась в небольшом коридоре. Пахло тут хлоркой, супом икакими-то лекарствами. Боясь поскользнуться на блестящей бело-желтой плитке, ятихо пошла вперед и уперлась в стол, за которым восседала бабуся, читавшаягазету.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я.

Старуха не пошевелилась.

– Добрый день, – повысила я тон.

Ответа не последовало.

– Здрассти! – заорала я.

Старуха медленно отложила газету, сняла очки и вполнемиролюбиво спросила:

– Че вопишь?

– Так не отвечаете, – растерялась я, – думала, не слышите.

– С ушами у меня полный порядок, – скривилась бабка. –Посещения у нас до часу дня. А ты когда явилась?

– Еще двух нет, – решила поспорить я.

– Все равно отдыхать пора, а не шляться. Завтра приходь! Ты,кстати, к кому?

– К Кулькиной, – бойко ответила я и полезла в сумку закошельком. Сейчас выну «пропуск», не слишком крупную, но вполне приятнуюбумажку…

– К Алевтине? – вдруг оживилась старуха.

– Да.

– Ступай живо, – неожиданно заявила дежурная, – палата номервосемнадцать, койка слева, у окна.

Очень удивленная ее странной добротой, я сделала несколькошагов по плитке, потом обернулась и изумилась еще больше. Отчаянно хромая,бабушка со всей доступной ей скоростью неслась по коридору в обратномнаправлении.

Дверь, украшенная косо написанной цифрой «весемнадцать»,оказалась последней. Я поскреблась в створку, не услышала никаких звуков вответ и осторожно потянула за железную скобу, исполнявшую роль ручки.

В нос ударил затхлый, крайне неприятный запах, перед глазамиоткрылась печальная картина: шесть кроватей, выкрашенных белой краской, столькоже облупившихся тумбочек, в углу раковина, в которую из ржавого крана мернокапает вода. Я бы быстро сошла с ума от этого монотонного «кап, кап, кап», нообитательницы малоуютной комнаты, очевидно, привыкли к дискомфорту.

Около трех коек высились капельницы, на полу стояли оббитыеэмалированные судна.

– Здравствуйте, – шепотом просвистела я. – Вы спите? Кто извас Кулькина? Алевтина, отзовитесь!