Читать книгу "Сезон мертвеца - Дэвид Хьюсон"

Значит, нет за плотным пологом никаких святых мощей, а если и есть что-то, так только высушенные головы самых обыкновенных смертных, которые используются церковью для ритуальных нужд. Стало быть, Петр и Павел – не более чем смутное воспоминание о далеком прошлом, не имеющее никакого значения для реального мира. Если они и жили когда-то, то скорее всего вообще никогда не посещали Рим, а если и были казнены за веру Господню, то их прах давным-давно развеялся на ветру и стал частью множества других людей – черных и белых, молодых и старых, христиан и мусульман, верующих и атеистов. Он повсюду и нигде конкретно.

Фоссе почувствовал себя обманутым и преданным. Если уж религия – ложь, то во что еще можно верить в этом мерзком и непостоянном мире? Где она, эта святая правда, перед которой склоняют головы миллионы людей?

На лбу выступили холодные капли пота, в голове зазвенело от боли, перед глазами опустилась тяжелая пелена. Он посмотрел себе под ноги, надеясь убедиться в том, что еще стоит на грешной земле и пол не заколебался под ним, как морская волна, накатывающая на покрытый песком берег.

Они лгали ему. Лгали все и без какого бы то ни было зазрения совести. Оставалось лишь удивляться, что он не обнаружил этого раньше, что позволял так долго и так успешно обманывать себя.

Джино Фоссе даже побагровел от злости и стыда за свое безответственное поведение. Однако это продолжалось мгновение, на смену стыду и злости пришло обычное спокойствие. Он вспомнил темную комнатушку и прокуренного ирландца, вместе с которым получил новый и невероятно жестокий приказ.

Да, именно в храме Сан-Джованни он начал постепенно утрачивать веру в истинность своих детских представлений, и пережить это прозрение оказалось намного тяжелее, чем, к примеру, внезапную слепоту. Ему хватило нескольких секунд, чтобы преобразиться. Он стал изгоем, человеком вне церкви. Так он выпал за пределы общепринятого существования.

И тем не менее в самом потаенном уголке души эта вера уцелела. Скрытая, подавленная, безмолвная, она жила и терпеливо дожидалась своего часа. И позже Джино Фоссе с удивлением понял, что он не один на белом свете, что в его душе таится какая-то необыкновенная, совершенно невыразимая словами субстанция. Он понял, что есть Бог, тот самый Господь Бог, которого так хорошо знали Петр и Павел и которого современный мир упорно тщится предать забвению. Это Бог не церковных бюрократов и не масс, покорных им. Это Бог, склонившийся над детской кроваткой. Истинный Бог Ветхого Завета. И он до сих пор жив в сердцах некоторых людей. Он всемогущ, беспощаден и суров, он всегда жестоко наказывает тех, кто предал его. Именно этот Бог воспрял в душе Джино Фоссе и стал его единственной опорой в противостоянии жестокому и погрязшему в грехах миру. Время от времени он обращался к нему с предостережениями и даже обещал прощение грехов, но только после искупительной жертвы. Он сопровождал Джино повсюду, следил за каждым его шагом и даже присутствовал в той самой комнате на верхнем этаже башни, где эта сучка Алисия Ваккарини наконец избавилась от грехов. Кровавый урожай принес плоды. Вопреки собственным инстинктам грешники были вызволены из зловещей темноты.

Фоссе думал об этом, чувствуя, как под его руками слегка покачивается рыжая голова привокзальной девчонки. Наступит день, когда он и сам охотно пойдет по пути своих жертв, с радостью осознавая, что все его земные грехи будут начисто смыты. Что сей мир был всего лишь пристанищем теней, транзитным путем для смердящих тел, бесстыдно совокупляющихся в грязном, отвратительном порыве. Что он тоже являлся частью этого ужасного мира и вместе с тем – самим собой. Да, окончательное примирение его составных частей не за горами.

Девчонка стала двигаться более ритмично. Джино ощутил, что ему стало жарко, и резко оттолкнул ее от себя. Она отпрянула к раковине, нимало не обидясь. Только сейчас он понял, что для нее это самая обыденная вещь, столь же привычная, как, например, чистка зубов утром. Его даже слегка удивила мысль о том, что ведь на самом деле она ни в чем не виновата.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Она вытаращила глаза:

– Ты хочешь знать мое имя?

– А что тут странного?

– Да нет, ничего, – ответила сна с интонацией, свойственной людям, плохо владеющим итальянским языком.

– Ну так как? – повторил он вопрос.

– Ирена.

– Откуда ты родом?

– Из Косова. – Она нервно поежилась.

– Значит, православная? – высказал он догадку. – Или какая-нибудь другая религия?

– Никакая, – отрезала она и недовольно поморщилась. – Зачем тебе это нужно?

– Просто так.

– Тебе незачем знать, кто я такая, откуда родом и к какой религии принадлежу. Добрые люди не задают подобные вопросы. Это делают только те, кто ищет, кого бы безнаказанно убить.

– Извини, – сказал он, заметив в ее глазах неподдельный страх. Даже миловидная мордашка не могла скрыть глубоко притаившуюся в душе грусть и горечь.

– А меня зовут Джино, – представился он. – Я не причиню тебе зла, Ирена. Я просто хотел попросить тебя сделать мне одолжение. – Он вынул из кармана пиджака пачку купюр и помахал ею.

Она недоверчиво уставилась на толстую пачку, похоже, для нее это были большие деньги. Они щедро оплатили его услуги, а он еще прихватил с собой и тугой бумажник Алисии Ваккарини.

– Сколько ты зарабатываешь за день? – поинтересовался он.

– Сто пятьдесят, – тихо сказала Ирена. – Иногда двести или больше. – Она игриво взбила пальцами рыжую копну волос. – Не так уж и много, если честно сказать. Я не из тех, кого вы называете первоклассным товаром.

В глазах этой девчонки было что-то такое, что позволяло предполагать: несмотря на явную развращенность, в ее душе сохранилось светлое чувство непорочной юности и неиспорченной доброты.

– Внешность не имеет никакого значения, – глубокомысленно заметил Джино. – Самое главное находится здесь. – Он похлопал себя по груди. – И только это надо принимать во внимание. К тому же ты недурно выглядишь.

– Спасибо, – обрадовалась она и так широко улыбнулась, что неровные желтоватые зубы блеснули в лучах заходящего солнца.

– Здесь три сотни, – продолжил Джино. – Ровно столько ты станешь получать каждый день, пока будешь со мной. А взамен ты должна выполнять все мои указания и без всяких там штучек.

Она приблизилась к нему, взяла деньги и расплылась в глупой недоверчивой ухмылке:

– Я могу сделать нечто такое, за что получу еще больше денег.

Джино взял ее за руку:

– Никаких трюков и никакой самодеятельности, понятно?

Она снова улыбнулась:

– Понятно. Меня это вполне устраивает.

– А сейчас принеси мне телефонный справочник, – распорядился он. – Потом купи бутылку красного сицилийского вина, немного хлеба, сыра... – Он немного подумал и махнул рукой: – В общем, выбери любые продукты на свой вкус, мне все равно.