Читать книгу "Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская"

– Танечка! – позвал я.

Рыдания прекратились, и она испуганно затаилась. Даже дышать перестала.

– Почему ты плачешь? – Я присел на край кровати и заставил себя дотронуться до ее макушки – вроде погладил. – Что случилось? – Слова получались какие-то сухие и неласковые. Она молчала. – Танечка, у тебя болит что-нибудь? – Она мотнула головой – нет. – А что? – настаивал я. – Бабушку жалко? – Снова движение головой, не такое резкое, но понять можно, что дело не в бабушке. – Тебя кто-нибудь обидел? – Снова нет. – Скажи мне, в чем дело, и мы что-нибудь вместе придумаем. – Она прошептала какое-то слово. – Тебя кто-нибудь обидел? – повторил я, не разобрав.

– Нет, – прошептала она. – Усик умирает.

– Усик? Твой кот?

– Нет! – укоризна в голосе. – Кошка – Лиза, а Усик – это морская свинка.

– Почему же он умирает?

– Заболел… Лежит в сарае… – И она снова заплакала.

Я, озадаченный, смотрел на девочку, думая о том, что она совсем еще ребенок, наивный и сострадательный, живущий в собственном мире, где живут морские свинки и кошки, куда взрослым хода нет, потому что их давно уже не трогает смерть какого-то там зверька… И еще я подумал, что на похоронах не видел ее плачущей, а тут такое горе…

– Танечка, почему же ты мне сразу не сказала?

Она только взглянула на меня и ничего не ответила, но я все равно понял.

«Разве тебя прошибешь морской свинкой? – говорил ее взгляд. – Тебе никто не нужен. Моя морская свинка умирает, а я здесь, в твоем холодном и чужом доме…»

– Танечка, послушай, давай рано утром поедем в Зареченск и заберем твою… твоего Усика! Хочешь?

– Хочу! – ответила девочка, недоверчиво глядя на меня. – А Лизу можно взять?

– Можно.

– А Джерика?

– А это еще кто такой?

– Синяя бойцовая рыбка… мне мама подарила.

– Можно! – сказал я поспешно, опасаясь новых слез. – Всех заберем!

– Правда?

– Самая чистая правда на свете, – сказал я, как говорил когда-то в далеком детстве. – Кто там еще остался?

В тот же день мы перевезли из Зареченска весь зверинец. Усик, на мой взгляд, собирался еще пожить, но мы на всякий случай заехали проконсультироваться к Нонне, в ее поликлинику для животных. Увидев нас на пороге, Нонна впилась взглядом в Танечку.

– Твоя дочка?

– Ну! – ответил я.

– Жизни Усика ничего не угрожает, – сказала Нонна, осмотрев свинку. – Просто у него депрессия, скучает по тебе. Животным нужна ласка, а ты уехала, вот он и заскучал.

«Людям тоже нужна», – подумал я.

– Хочешь помогать мне с бездомными животными?

– Хочу, – сказала Танечка. – А где они у вас?

Нонна протянула ей руку, и они вышли в другую комнату, забыв обо мне. Их не было довольно долго, и я от скуки перечитал все плакаты на стенах и теперь имел представление о том, как выводить блох у домашних животных, извлекать клещей, лечить расстройство желудка и наоборот.

– Папа! – закричала Танечка, вдруг появляясь на пороге. – Там такие щеночки! Особенно один, рыженький! Пошли, посмотришь!

Угадайте, взяли мы этого рыженького себе или нет?

Глава 33

Хорошая все-таки штука – жизнь! И вообще…

Однажды старлей Коля Астахов гулял под дождем со своей собакой, булем Кларой. То, что сеялось через дырявое небесное решето, и дождем-то нельзя было назвать. Мелкая противная морось. Клара не хотела гулять. Она справила свои собачьи дела и хотела домой, на продавленное мягкое кресло перед телевизором. Она тормозила передними лапами, плюхалась задом на мокрый тротуар и неприветливо смотрела на хозяина снизу вверх.

– Ты посмотри, на что ты похожа! – увещевал Коля Клару, таща ее за собой. – Окорок! Зад как у бегемота. На тебя вон прохожие оглядываются! (Никаких прохожих не было и в помине, какие прохожие за полночь?) Ты меня позоришь, честь моего мундира позоришь! Вставай! Пошли хотя бы до угла. И сразу домой!

Коля сунул руку за пазуху, нащупал во внутреннем кармане куртки конверт. На углу висел почтовый ящик, который, как магнитом, притягивал Колю. Он достал конверт и в сотый раз прочитал адрес, который уже знал наизусть: Севастопольская, семнадцать, квартира пять, Вове Былдину. Конверт старлей изъял из письменного стола программиста Дергунца. Тот не успел его отправить. В конверте лежал листок со следующим волнующим объявлением: «Строго запрещается и прекращается: выкукол бабочек, выкур курей, выгул собак, выполз змей, обгад ромашек, обдир ягод, вылом веток, вытрус половиков, выполз из окна, выбрех и разбрех государственных тайн, выпуч глаз и вычих насморка, загляд и залаз в дупла с выкуром оттуда пчел на балконе и крыше…» и так далее и тому подобное еще на добрую страницу.

Зачарованный сюрреалистическим смыслом письма, Коля взял его себе, и вот уже две недели оно прожигало ему карман. И сейчас, не в силах противиться искушению, он медленно, но уверенно продвигался к почтовому ящику. И тащил за собой упирающуюся Клару. Письмо Коля держал в руке, и оно покрылось мелкими бисеринками влаги. Оглянувшись по сторонам, он сунул конверт в щель почтового ящика. Письмо с легким шелестом упало на другие письма.

С точки зрения здравого смысла, поступок Коли был вполне сюрреалистическим, чтобы не сказать хулиганским. Коля испытывал острое желание захихикать, представляя себе лицо Вовы Былдина во время чтения очередного идиотского опуса. Если быть до конца откровенным, то необходимо заметить, что старлей взял себе не только вышеупомянутое письмо, но также и заготовки для последующих, надерганные из Интернета аномальным приколистом Дергунцом. Он еще не решил, что будет с ними делать, но руки уже чесались пустить их в дело. Послать Леониду Максимовичу, например. Или подполковнику Бутузову! Коля рассмеялся и подумал сентенциозно: «Безумие заразительно!» Клара, заслышав неуместный смех, в знак протеста улеглась прямо на мокрый тротуар и положила морду на лапы.

– Клара, домой! – скомандовал Коля, дернув поводок.

Клара даже не шевельнулась и закрыла глаза.

– Кларочка, пошли домой, – переменил тон Коля. – Пошли, девочка, пошли, умница! – Тут ему пришло в голову, что Клара – свидетель в полицейско-протокольном смысле. Коля рассмеялся и сказал: – Кларочка никому не скажет, правда? Кларочка сейчас встанет, и мы пойдем домой, да, Кларочка? А то уйду один! – пригрозил он.

Клара, тяжело вздыхая, поднялась с тротуара, и они пошли домой.

* * *

Время бежало и бежало вперед, не останавливаясь ни на миг. Закончился июнь, а с ним и выпускные экзамены в университете. Наступил июль, жаркий, сухой. Мы с дочкой собираемся в Крым. Танечка, мне кажется, привыкла ко мне, перестала дичиться. Она прочитала уже все двадцать семь томов Диккенса и перешла к Джейн Остин. Меня несколько беспокоит ее выбор, но Рита Марковна, с которой я советуюсь по вопросам воспитания, говорит, что современные дети взрослеют быстро и уже в детском саду знают о том, о чем мы узнавали чуть ли не после свадьбы. Лучше Джейн Остин, сказала она, чем какой-нибудь… автор с ненормативной лексикой. Я не мог с ней не согласиться.