Читать книгу "He как у людей - Ребекка Хардиман"

искусно замаскированного потайного кармана небольшой черный блокнотик и нажимает кнопку шариковой ручки.

Милли пытается собраться с мыслями, чтобы изложить события четко и последовательно. Если хочешь перехитрить мошенницу, нужно, черт возьми, и самой шевелить мозгами.

— Хотела бы я взглянуть на протокол с того дня, когда меня… — Щеки у Милли мгновенно становятся горячими. — Когда меня арестовали.

Милли до сих пор еще ни разу не упоминала вслух о своей краже, не говоря уже о том, чтобы признать вину. Ну вот, теперь сказала. Не умерла же?

— Положим, вас не арестовывали.

— Да, верно, мы… заключили сделку… и по ее условиям ко мне домой несколько раз в неделю должна была приходить помощница, — ну так вот, она оказалась настоящей негодяйкой.

— Помощница? — сержант слегка склоняет голову набок.

— И где только он ее откопал, ума не приложу.

— Он?

— Мой сын. Под каким-нибудь камнем, должно быть. Под склизким камнем. — Она горько усмехается. — Наверное, с компьютера, через какой-нибудь сервис? Не помню, чтобы меня кто-нибудь посвящал в подробности. Просто однажды он привел ее в дом. И вот почему я здесь. Я, конечно, заполню все эти бумажки об ограблении, но главное — мне нужна контактная информация Сильвии.

— Ограбление?

— Я думаю, она открыла дверь моим запасным ключом.

— Кто?

— Сильвия Феннинг, та женщина, которую Кевин нанял мне в помощь. Разве вам не знакомо это имя?

— И вы сказали миссис Кэнтуэлл по телефону, что она американская гражданка?

Милли кивает. О’Коннор записывает что-то в блокноте.

— Подождите, миссис Гогарти. Давайте с самого начала, чтобы я все понял. Вы говорите, что, когда вы были здесь в последний раз, мы заключили какую-то сделку…

— Да, еще в декабре, разве не помните?

— Помню, да, но вы говорите, что в обмен на отказ от предъявления обвинений вы согласились на…

— И еще мне пришлось отложить поездку в Нью-Йорк. С Веселой Джессикой.

— Веселой?..

— Но, как оказалось, моя помощница вовсе не собиралась мне помогать. Она меня ограбила. Правда, не сразу. Сначала она меня и кормила и поила. А потом ограбила.

— Что значит — поила?

— Ну, пино гриджио, конечно, не угощала, — говорит Милли с досадливым смешком и мысленно спрашивает себя, не слишком ли туповат этот полицейский. — Я имею в виду — метафорически.

— Ах, вот как. Давайте тогда… какой график работы был у этой женщины? Она приходила к вам в дом каждый день?

— Почти. Убирала, готовила. Кстати, карбонару делала совершенно великолепно. Сливок, правда, многовато. И горошек еще! В Риме никто под страхом смерти не добавит в карбонару горошек!

— Я-то лично не против горошка, — улыбается сержант. — Так значит, подозреваемая была к вам очень добра и внимательна, да?

Несмотря на поднимающуюся в груди волну решимости, Милли на миг теряется: ей все еще кажется предательством навешивать такой ярлык на подругу.

— Да, подозреваемая…

— Что именно она у вас украла?

— Да легче сказать, что не украла! — говорит Милли сквозь слезы. — Она сняла все деньги с моих счетов в Банке Ирландии, до последнего гроша.

— О какой сумме идет речь?

— Тысячи! Двенадцать тысяч? Четырнадцать?.. Все подчистую!

О’Коннор присвистывает.

— Как ей это удалось? У нее был доступ к вашей банковской карте?

— Ну да… то есть сначала-то нет. В ее обязанности входило ездить со мной по всяким домашним делам. И вот в один прекрасный день мы вдвоем ехали в моем «Рено». Я никак не могла найти место для парковки — вы же сами знаете, как отвратительно у нас обстоит дело с парковками. Если бы у меня было время, я бы, пожалуй, и на это тоже официальную жалобу подала.

— Значит, вы искали место для парковки?

— И мы катались кругами целую вечность. В конце концов я остановилась прямо перед банком, и она сказала, что сбегает туда сама, а мне лучше остаться в машине, чтобы штраф не схлопотать. Я подумала — вот хорошо-то, и дала ей мою карточку.

— И пин-код назвали?

Милли неловко поеживается, и он говорит:

— Не вас первую так обманули, миссис Гогарти. Это очень распространенное преступление. Такие люди опытные профессионалы — они отлично умеют найти подход к любому простаку.

— Она мне была почти как дочь!

Из другого потайного кармана О’Коннор достает комок салфеток и подает Милли. Что он следом вытянет, интересно — бесконечную связку разноцветных платков из глотки? Но все-таки он душка, тем более для копа — более приятного полицейского и желать нельзя.

— Вы не помните, в тот день она отдала вам квитанцию?

— Вот именно! Да. Ни копейки лишней не сняла, все точно как я просила.

— Хм. И после этого вы стали ей доверять?

— Насколько я помню, сержант О’Коннор, после этого я больше никогда не проверяла квитанции… ну да, знаю, знаю.

— Да нет, что вы. Хорошо. А теперь не могли бы вы рассказать об ограблении дома? Когда это произошло?

— Не знаю. Я обнаружила это только сегодня утром. Я жила в «Россдейле» из-за пожара — вы знали, что в моем доме произошел пожар?

— Слышал об этом, да.

— Вы бы видели мою кухню! Черная, как ваша фуражка. И руку мне обожгло. — Она начинает расстегивать манжету.

— Я верю и так, — останавливает ее сержант. — Что именно пропало? Ноутбуки? Телефоны? Что-нибудь в этом роде?

— Все. Вся электроника. Даже плойку нигде не могу найти.

— Ясно. — Он откашливается и отодвигается от стола. — А еще что-нибудь? Кредитные карты? Наличные в доме?

Милли рассматривает крошечное пятнышко грязи на полу и, поникнув головой, говорит:

— Я дала ей денег в долг.

— Когда это было?

— В последний раз, когда мы с ней виделись.

И она рассказывает сержанту про Шона и вымыш ленную операцию.

О’Коннор внимательно слушает, и его лицо делается почти умильным, рот глуповато округляется.

— Это ужасное преступление, миссис Гогарти, — мягко говорит сержант. — Сколько денег вы ей одолжили?

— Тридцать тысяч евро.

— Бог ты мой. — О’Коннор глядит на нее с искренней жалостью. — И, вы говорите, она уехала из страны?

— Да. Вскоре после этого она звонила мне из Нью-Йорка.

— А откуда вы знаете, что не из Ирландии?

— Ниоткуда. Но она сказала, что звонит из Америки. И потом, она часто говорила, что хочет туда вернуться, но не хватает денег.

Сержант барабанит пальцами по столу.

— Послушайте, мне очень жаль, что с вами такое произошло, и мы этим займемся. Нужно, чтобы вы написали официальное заявление обо всем, что мне здесь рассказали. И мы составим опись всех пропавших вещей. Вот с этого и начнем. — И он встает. — Но, честно говоря, миссис Гогарти, если она