Читать книгу "Архитектурная история Венеции - Дебора Ховард"

блокада в 1813–1814 гг. только усугубила и без того шаткое финансовое положение города. Громоздкая бюрократия, созданная в наполеоновский период, оказалась неспособной решить огромные социальные проблемы, вызванные экономическим спадом – бедность, детскую смертность и безработицу. Об изменении социальных условий в городе свидетельствует тот факт, что в начале XIX в. число людей, занятых в домашнем хозяйстве, сократилось на 90%. Тяжелые налоги так сильно давили на владельцев недвижимости, что многие дворцы и дома были снесены просто потому, что их владельцы не могли позволить себе содержать их. Комиссар Орнато сокрушался по поводу упадка города, но имел мало полномочий для исправления ситуации.

В конце концов, однако, торговля начала частично восстанавливаться. В 1830 г. весь город получил статус свободного порта, и начал расти новый класс богатых венецианцев, состоящий из более предприимчивых буржуа. Тем не менее, для австрийцев Триест оставался главным морским портом Адриатики. Венеция ценилась не за ее стратегическое и военное значение, а как крупный торговый центр для огромной империи Габсбургов. Чтобы укрепить оборону города, укрепления лагуны были модернизированы и расширены. Арсенал, который больше не был важен для строительства торговых судов и галер, стал главным штабом австрийских вооруженных сил. Строгий неоклассический портик здания Корпуса гвардии, спроектированный в 1829 г. инженером Джованни Казони, является мощным визуальным напоминанием об австрийском присутствии в лагуне. Дорический ордер без баз колонн, черпающий свое вдохновение в Греции, а не в Риме, отражает археологические интересы ученого Казони. Греческий дорический ордер, одна из любимых тем неоклассических архитекторов по всей Европе, здесь сведен к самым простым геометрическим формам. Такая строгость – соответствующая первоначальному назначению здания – больше не встречалась в венецианской архитектуре вплоть до эпохи Муссолини.

Будучи частью Австрийской империи, Венеция фактически находилась под оккупацией. Даже должность патриарха стала контролироваться Веной. Хотя австрийское влияние можно обнаружить в городе и сегодня, особенно в кондитерских изделиях, венецианский народ сохранял свою самобытность на протяжении всего периода габсбургского господства. В то время как австрийские офицеры часто посещали Caffe Quadri на северной стороне площади Сан-Марко, венецианцы же оставались верны конкурирующему Caffe Florian на противоположной стороне. Во «Флориане» царила интимная, старомодная и, прежде всего, абсолютно венецианская атмосфера. Эту атмосферу усиливал нынешний декор, работа архитектора Лодовико Кадорина, который датируется 1858 г. Стиль – демонстративно XVIII в., но с более насыщенными и мрачными цветами. Именно во «Флориане» ночью было сформировано революционное правительство Даниэле Манина после драматического свержения австрийцев 22 марта 1848 г. Эта новая демократическая Венецианская республика просуществовала до августа 1849 г. Венецианцы защищали свою свободу до самого конца с необычайной стойкостью и мужеством, но у них не было военной силы, чтобы долго сопротивляться.

В отличие от своего соперника Триеста, Венеция не приобрела «венский» стиль архитектуры в годы австрийской оккупации. Государственное покровительство в основном ограничивалось строительством мостов и улиц, а частное строительство отличалось стилистической замкнутостью и художественной неуверенностью. В этот период политического и интеллектуального угнетения было мало возможностей для творчества. Смерть Сельвы в 1819 г. оставила художественный вакуум, который было трудно заполнить.

Немногочисленные постройки того периода, такие как патриарший дворец Лоренцо Санти на Пьяцетта-дей-Леончини к северу от церкви Сан-Марко, были единичными явлениями. Способности Санти, сиенца по происхождению, но получившего образование в Риме, также видны в его восхитительной маленькой кофейне из истрийского камня на углу новых Королевских садов. Идея строительства кофейни на этом месте относится к наполеоновскому периоду, но ритмическая легкость декора выполненного здания предполагает определенную уступку австрийским чувствам. Этот элегантный садовый павильон хорошо сочетается с его рекреационным назначением. Он имеет праздничный характер, больше напоминающий судно на регате, чем, скажем, серьезный неоклассицизм Корпуса гвардии Казони.

Кофейный дом в Королевском саду, арх. Лоренцо Санти, около 1838 г.

Несмотря на относительно подчиненное положение Венеции в глазах австрийцев, колеса прогресса неумолимо вращались. Наполеоновская политика по улучшению городской сети улиц и каналов продолжалась почти без перерыва. Улицы расширялись, мосты восстанавливались или перестраивались, каналы углублялись. К 1843 г. было введено в эксплуатацию уличное освещение. Новым явлением стала продажа малоиспользуемых общественных улиц и дворов частным покупателям.

Мало-помалу древняя конфигурация города преображалась. Самым простым и дешевым способом создания новых улиц было засыпка каналов, и именно при австрийском правлении было создано большинство городских каналов. Эти «сухопутные каналы» – одни из самых привлекательных улиц Венеции, они необычайно широки, но при этом сохраняют старинные водные фасады. Например, Рио-Тера-ди-Сант-Аньезе, засыпанный в 1863 г., образует широкую магистраль между Гранд-каналом и Дзаттере, проходящую рядом с бывшим Конвенто-делла-Карита. Постепенно австрийцы начали осознавать необходимость более конструктивного подхода к местному самоуправлению в Венеции, чтобы город, который они так желали заполучить в свое распоряжение, еще долго не мог превратиться в живописные руины. Их новое отношение проявилось, например, в возобновлении работы некоторых церквей и восстановлении других, а также в строительстве новой крупной бойни в Сан-Джоббе.

В 1846 г. город фактически утратил свой изолированный статус, когда был открыт первый железнодорожный мост через лагуну, обеспечивший прямое железнодорожное сообщение с Миланом. Густав Ашенбах в романе Томаса Манна «Смерть в Венеции» заметил, что «приехать в Венецию на вокзал – всё равно что войти во дворец через черный ход». Но каждый венецианский дворец должен был иметь как сухопутный, так и водный входы. Точно так же и в городе в целом преимущества прямого выхода на сушу были быстро осознаны. Коммерческие возможности были огромны, а туризм, который сейчас является одной из самых прибыльных отраслей экономики города, получил огромный импульс. В 1860 г. ряд исторических зданий на Гранд-канале, включая церковь Санта-Лючия работы Палладио, от которой станция получила свое название, были безжалостно снесены, чтобы освободить место для новых зданий терминала.

Возможно, самым ярким визуальным наследием австрийского периода является великолепная серия железных мостов, построенных тогда в Венеции. В период с 1850 по 1870 гг. было возведено не менее семнадцати мостов, большинство из которых заменили существующие деревянные или каменные конструкции. Наиболее впечатляющими примерами стали два новых моста через Большой канал – Понте-дель-Академия, построенный в 1854 г., и Понте-дельи-Скальци, возведенный четырьмя годами позже.

Понте-дель-Академия, спроектированный талантливым английским мостостроителем Альфредом Невиллом, был блестящим инженерным достижением, поскольку широкое пространство Большого канала было перекинуто через прямые чугунные балки без вертикальных опор снизу или подвески на цепях сверху. Мост Понте-дельи-Скальци, расположенный рядом с новым железнодорожным терминалом, был построен по образцу моста Невилла. Оба чугунных моста больше не существуют, так как они были перестроены в 1933–1934 гг. инженером-строителем Эудженио Миоцци. Понте-дельи-Скальци был заменен каменным мостом, а мост Академии – деревянной ферменной конструкцией, которая также сохранилась до наших дней. Важно помнить, что до 1854 г. Риальто был единственным пешеходным переходом на всей протяженности Гранд-канала.