Читать книгу "Лаванда для отца-одиночки - Салма Кальк"

только.

— Это понятно, подростки всегда так со старшими разговаривают, — закивала мама, ну да, старшей дочери сестрицы Розы как раз пятнадцать, видимо, она общается с мамой похожим образом. — А что сама девочка? Ты готова уживаться с ней?

— Мне кажется, мы подружились. Я понимаю, что можем и поссориться, всякое бывает, но уповаю на помощь Тео. Тео готов тратить силы и пытаться достучаться до неё, и у него отлично выходит. Он никогда не ссорится с ней, как мне кажется. Хотя ему время от времени жалуются на неё учителя.

— Да ты просто влюблена, — вздохнула мама. — Может, конечно, это и к лучшему, и ты наконец-то будешь замужем за нормальным мужчиной, а не как этот твой бывший, и родишь ребёнка.

О детях Лаванда пока не задумывалась, но… Вообще-то, сначала нужно узнать, что о детях думает Тео. Может быть, ему достаточно Эжени?

— Угу, — кивнула она, не желая углубляться в детали.

— А вы хотя бы говорили о детях? Что он думает вообще? А то скажет, что у него уже есть, и ему хватит, что тогда ты будешь делать?

Мама иногда всё равно что мысли читает, ну да менталка у неё хороша, что уж. И вообще, это она так беспокоится, это от желания, чтобы у Лаванды всё было хорошо, или не хуже, чем у Розы с Камиллой.

— Мама, ты так говоришь, будто мы уже поженились и назад дороги нет, — отмахнулась она. — Придёт время — обсудим.

— А чего ждать? Вы оба уже не юные! Куда тянуть-то? Ему, ты сказала, почти тридцать девять, тебе тридцать один, вы не молодеете!

— Мы как-нибудь справимся, — улыбнулась Лаванда.

Но в целом ей было даже и не слишком тревожно — потому что всё понятно, мама это мама, но — она как-нибудь справится. Они с Тео как-нибудь справятся.

Лаванда вспомнила, как когда-то давно, она была ещё маленькой, к ним в гости приехала бабушка Жозефин, мамина мама. И тоже очень критически, как она сейчас понимала, всё оглядела — как они живут, во что одеты, что едят и чем заняты. Шестнадцатилетней Розе досталось за слишком откровенный вырез футболки и короткую юбку — мол, девице нельзя одеваться так нескромно, четырнадцатилетней Камилле — за ярко накрашенные глаза и рваные изрисованные джинсы, а восьмилетней Лаванде — за попытки выкрасить волосы.

Что говорить, волосы у неё с детства очень светлые и при том совершенно невыразительные. Такие же у папы, и ещё были у папиной мамы — бабушки Натали. Но бабушка Натали всегда укладывала их на затылке в весомый узел, папа стрижётся коротко, а Лаванде хотелось длинных красивых волос. А получалось какое-то невнятное привидение. И она всё детство пыталась покрасить их — то фломастерами, то оттеночным шампунем, а после уже разными красками с магическими компонентами. Пока не нашла мастера, с которым вместе и придумала этот цвет волос — теперь магически обработанные волосяные луковицы выдавали лавандовый цвет сразу же, а корректировка нужна была раз в полгода, не чаще. И если её когда-нибудь надоест, она просто перестанет делать эту корректировку… и снова станет очень светлой блондинкой, да и всё. Но Тео сказал, ему нравится, вот пускай пока так и остаётся.

В общем, все они тогда здорово обиделись на бабушку Жозефин, а мама и вовсе с ней поссорилась. И тогда папа позвал их троих в теплицу, где возился с какими-то цветами, а он всегда возился с чем-то в теплице, запер дверь и сказал — девчонки, не обижайтесь на бабушку, пожалуйста. Она просто хочет быть уверенной в том, что у нашей мамы всё хорошо. А «хорошо» для неё — это как она за всю свою жизнь привыкла, и ей дико смотреть на наши цветы повсюду, и на кошек, и на ваши модные наряды, и на разноцветные волосы.

А на слова Камиллы о том, что мы все любим маму, и это главное — улыбнулся, потрепал её по креативно стриженой голове и сказал — вот, это главное. Мы любим маму. И скажем ей об этом непременно. Ещё до отъезда бабушки, потому что её нужно поддержать.

И они тогда вечером собрались все и сказали маме, что любят её, все четверо, что бы там ни говорила бабушка. Мама плакала, а потом сказала, что тоже их любит, и бабушку тоже любит. И как-нибудь прорвёмся.

И вот теперь, кажется, маме тоже просто хочется, чтобы у Лаванды всё было хорошо. И Лаванда попыталась транслировать эту мысль — всё хорошо.

А сейчас они просто идут в театр, и это тоже замечательно.

32.2

32.2

Утром пятницы Лаванда пришла в офис и первым делом заглянула в выгородку к Кристин.

— Всё, — сказала она и плюхнула на стол папку.

— Что именно? — поинтересовалась Кристин.

— Дом на площади Старого Короля готов. Дальше только обслуживание. Весной.

— И хозяин дома готов заключить с нами договор?

— У него и так договор на обслуживание магических коммуникаций. А сад… будет видно ближе к той весне, — потому что если она останется там жить, то будет всё делать сама — много и с удовольствием.

Кристин оторвалась от бумаги, которую читала, и внимательно посмотрела на Лаванду.

— Что-то случилось?

— Пока нет, но… у нас отношения, — вот она это и сказала. — И если всё будет хорошо, я просто буду там жить.

— И сама решишь, понятно, — для Кристин чьи бы то ни было отношения имели значение только в том случае, если оказывали влияние на какие-то планы. — Так, значит — сегодня после обеда к господину Вьевиллю. Бери всех, кто с тобой работал, и отчитывайтесь.

— Поняла, хорошо.

— А пока посмотри документы по оранжерее на улице Сен-Поль, мы с ними не работали, это вообще магазин, но хозяевам втемяшилось, что оранжерея с попугаями повысит их рейтинг среди покупателей.

— В общем доступе, что ли? — не поняла Лаванда.

— Именно, — хмыкнула Кристин. — Посмотри, съезди туда, и скажешь — имеет смысл связываться, или больше хлопот.

— Съезжу уже в понедельник, нормально?

— Да, только с ними тоже свяжись.

— Обязательно.

До обеда Лаванда как раз успела завершить отчёт по саду Марианны Тьерселен, потом ещё вспомнила и по просьбе Эжени сделала копии архивных документов по саду. И впрямь,