Читать книгу "Что думают гении. Говорим о важном с теми, кто изменил мир - Алекс Белл"

вдохновения. Единственным человеком, кто меня поддерживал, была моя супруга. Мы познакомились с ней еще в школе, на танцах. Она была из богатой уважаемой семьи, я из бедной. Я покорил ее, подарив ей красивые наручные часы, собранные моими собственными руками. Я был не образован, не читал, но у меня была страсть и талант к механизмам: едва взглянув на любое устройство – от огромного парового двигателя до крошечных часов, – я сразу понимал, из каких деталей оно состоит и как работает. По ночам мы вместе с ней ковырялись в двигателе, холодной зимой замерзшими руками отогревали запчасти. Порой, когда у меня что-то стопорилось, я впадал в отчаяние и даже хотел все бросить. Но жена кричала на меня, говорила, что если я откажусь, то она сама, без меня доделает автомобиль. Господи, кем бы я сейчас был, если бы не она! Наконец весной я выехал на первом в истории автомобиле «форд» из нашего сарая. В нем было место только для водителя. Я поддал газу, удивленные соседи громко шутили по поводу моего «драндулета», а жена бежала сзади и кричала им, что они ничего не понимают и что на их глазах творится история.

– Но собственное производство вы начали не сразу?

– Разумеется, нет. Я был неопытен и не имел ни цента за душой. Путь к своей компании оказался долгим и трудным. После неудачи с Эдисоном было еще несколько предприятий: я становился все более известным человеком в этой области, в компаниях выступал партнером, но те проекты тоже развалились. Мне было уже за тридцать, а у меня все еще не было бизнеса, о котором я мечтал. Тогда я решил пойти ва-банк и все скопленные деньги вложил в недорогой участок земли около Детройта. Остальное – история.

– Как вы полагаете, какова причина вашего успеха?

– Настойчивость, вера в себя. Огромная страсть, любовь к делу всей моей жизни – автомобилям. Найдите дело себе по душе, и вам ни дня жизни не придется работать. Все остальное – это огромное количество технических подробностей – сотни находок, инноваций: закономерные и случайные. Бизнес – это сложный клубок. Но если идея правильна и полезна обществу, вас ждет успех.

– Какие инновации, находки были главными?

– Не буду вникать в технические тонкости. Ведь вы чиновник, а не инженер. Но одну историю расскажу. Она как раз о счастливой случайности. Я всегда сильно переживал по поводу низкой безопасности и быстрого износа корпуса машин, что, как казалось всем, было неизбежным. Однажды я был на ралли, и там один гонщик из Франции попал в аварию на огромной скорости. К всеобщему удивлению, он выжил. Пока врачи возились с ним, я подошел, незаметно поднял с земли отломанный кусок подвески его автомобиля и послал его на экспертизу. Оказалось, что он сделан из стали, покрытой ванадием. В Америке никому такой сплав не был известен, но он был самым крепким и прочным. Я дал указание скупить весь ванадий на рынке, чтобы он не достался конкурентам. Машины «Форд Т» – единственные, двери и подвеска которых сделаны из этого сплава. Они в ближайшие годы не будут иметь конкурентов по надежности. Могу вспомнить еще одну историю. Мне не нравилось качество стекла для окон машин даже лучших производителей. При авариях оно разлеталось на мелкие острые осколки, что ранило или даже убивало водителей. Кроме того, оно было дорогим. Однажды ко мне подошел иммигрант из Польши, который работал у нас инженером. Он сказал, что его дед на родине владел секретом производства закаленного небьющегося стекла. Мы попробовали, и теперь у нас – лучшее, дешевое и самое безопасное стекло в мировой автоиндустрии.

– Любопытно. А какова ваша стратегия?

– До меня все автомобили были лишь роскошными игрушками для богачей. Идущих в ногу с прогрессом развлекающихся аристократов. Возможно, некоторые из тех машин были даже более красивыми, стильными и быстрыми, чем «форд». Но все они стоили целое состояние – несколько тысяч долларов. При этом были очень прихотливы, быстро изнашивались. Год, максимум два – и они приходили в негодность, следовало менять все запчасти либо покупать новое авто. Модель Т не была первой моделью завода «Форд»: до нее были другие, еще весьма несовершенные. Я осознал, что достаточно дать рынку всего одну модель, но в ней воплотить все лучшие инженерные идеи. Надежную, долговечную, как можно более дешевую. Доступную любому обычному человеку. В идеале – всем работающим людям Америки, которые о личных авто даже и не мечтали. Когда Модель Т вышла на рынок восемь лет назад, ее цена была всего 850 долларов. Конкуренты уступали ей и при этом стоили вдвое дороже. Моим девизом стало «непрерывное улучшение». До бесконечности отшлифовывая технологии и процессы, делайте свой товар с каждым годом, кварталом, месяцем все лучше по качеству и все дешевле. Это прямой и самый надежный путь к успеху. После многократной рационализации производства я смог снизить цену до 450 долларов. Когда я предложу клиентам «Лиззи» за 250 долларов (это будет уже через несколько лет), я спокойно уйду на покой. Еще много лет после этого никто не сможет дать людям лучший автомобиль по соотношению «цена – качество».

– А вы не опасаетесь, что ваша Модель Т при всех ее достоинствах и цене может до смерти надоесть потребителю? Морально устареть. Навсегда выйти из моды или даже стать антимодой?

– Не думаю. Большинство простых американцев кровью и потом зарабатывают каждый свой доллар. Все больше людей не мыслят своей жизни и досуга без надежного железного «коня». Так как их семейные бюджеты малы, они всегда выберут мою дешевую верную «Лиззи».

– Позвольте мне перейти к главной теме нашей встречи. А именно – жалобам ваших рабочих на сверхтяжелые условия труда, палочную дисциплину и вмешательство в личную жизнь.

Генри Форд, до этого окрыленный рассказом о своем творении, поджал губы, словно съел лимон.

– Вам прекрасно известно, что на моих производствах нет и никогда не будет профсоюзов. Все жалобщики – это лентяи, которых я презираю. Мир устроен так, что человек ради хлеба насущного должен большую часть часов каждого дня жизни уделять работе. Еще святой Петр говорил: «Кто не работает, тот не ест». Себе я тоже не делаю поблажек. Несмотря на мое состояние, работаю как каторжный по двенадцать часов в день. Разумеется, если вы гениальный писатель, композитор или художник, широко признанный обществом, то можете зарабатывать на жизнь, имея свободу творчества и ненормированный график. К сожалению, таких людей – всего сто или двести на всю Америку. Остальные миллионы обычных граждан – не гении и должны терпеливо, добросовестно и дисциплинированно каждый день трудиться