Читать книгу "Подумайте еще раз. Сила знания о незнании - Адам Грант"

Мои коллеги Эми Вржесневски и Джейн Даттон обнаружили, что люди во всех сферах способны адаптировать должностные обязанности под себя. Они переосмысливают свои роли с помощью инструмента под названием «созидание работы»[477] и меняют повседневные действия в соответствии со своими ценностями, интересами и навыками. Помимо прочих мест, Эми и Джейн изучали созидание работы в системе медицинского обслуживания Мичиганского университета.

Стоит зайти на определенный этаж больницы, и уже скоро услышишь, как онкологические пациенты с благодарностью отзываются о Кэндис Уокер[478]. Она заботится не только об их хрупком иммунитете, но и о психологическом состоянии. Она назвала центр химиотерапии Домом Надежды. Пока пациенты были на процедурах, Кэндис утешала их близких и угощала их бейглами и кофе. Она смешила больных, рассказывая, как кошки воруют у нее молоко, или показывая, что с утра случайно надела разные носки — один синий, другой коричневый. Однажды Кэндис увидела женщину, скорчившуюся от боли на полу лифта, и, пока растерянные медсестры стояли рядом, быстро сориентировалась, усадила ее в каталку и отвезла в отделение неотложной помощи. Женщина называла Кэндис «моя спасительница».

Кэндис Уокер была не врачом, не медсестрой и даже не соцработником, а завхозом. В ее обязанности входило поддерживать чистоту в онкологическом центре. Кэндис и ее коллег наняли для уборки, но многие из них переосмыслили свою деятельность[479]. Одна женщина в отделении долгосрочной интенсивной терапии периодически меняла местами картины на стенах в надежде, что смена обстановки стимулирует пациентов, лежащих в коме. Когда ее спросили об этом, она ответила: «Нет, в мои обязанности это не входит, я просто подумала, что так будет лучше»[480].

Наши идентичности — открытые системы, как и наши жизни. Мы не обязаны держаться за старые представления о том, куда идти и что делать. Простейший способ переосмыслить свою жизнь — начать задумываться о том, что мы делаем каждый день.

Со скромностью пересматривайте прошлые обязательства, сомневайтесь в текущих решениях и любознательно смотрите в будущее. Совершенные по пути открытия освободят от оков рутины и устаревшего «я». Переосмысление помогает не только пополнять знания и обновлять мнения, но и жить более полной жизнью.

Эпилог

«Во что я верю» — это процесс, а не законченное действие[481].

Эмма Голдман

В художественной литературе, сколько себя помню, меня всегда больше всего интересовала развязка. Будь то научно-фантастическая Ender’s Game («Игра Эндера») или книга-загадка The Westing Game («Игра Вестинга»), неожиданный поворот в финале был не просто самым ярким событием. Он преображал всю историю и заставлял переосмысливать прочитанное.

Что касается идей, заключения кажутся мне лишними. Неужели нельзя закончить последней главой? Это книга, а не школьное сочинение. Если бы мне было что сказать, я бы изложил это в предыдущих главах. ||

Эту нелепость лучше всех проиллюстрировал юморист Ричард Бротиган: «Про потребности: я всегда хотел написать книгу и закончить ее словом “майонез”»[482]. Эту строку он вставил в предпоследнюю главу и действительно закончил книгу этим словом, но специально написанным неправильно, чтобы оставить у читателя ощущение неудовлетворенной потребности.

В заключениях мне не нравится, что они преподносятся как конец. Если тема достаточно важна, чтобы посвятить ей целую книгу, она не должна заканчиваться. Пусть финал остается открытым.

Эту задачу я поставил себе в книге о переосмыслении. Я намерен не подводить итоги в заключении, а развивать мысль дальше. Как символ открытости, я хотел оставить в эпилоге чистые страницы. В прямом смысле.

Мое общество спорщиков единогласно забраковало эту идею. Двое лучших студентов разъяснили мне, что для меня, как писателя, это финал, а для читателя — только начало, отправная точка к новым мыслям и беседам. Мне предложили иначе поддержать концепцию книги: по примеру Рона Бергера продемонстрировать ход переосмысления разных вариантов заключения.

Идея мне понравилась. ||

Я уже думал сохранить правки во всей книге, но рассудил, что ее будет сложно воспринимать, а читатель предпочел бы потратить время на более интересные вещи, чем мои полусырые идеи и фальсифицированные гипотезы. Если вы фанат мюзикла Hamilton («Гамильтон»), вам вряд ли понравился бы его черновой вариант — продукт переосмысления гораздо интереснее процесса.

Идеальная метафора для книги о переосмыслении. Как книга про кофейные столики на кофейном столике в сериале «Сайнфелд». Или когда Райан Гослинг надел футболку с фотографией Маколея Калкина, и тот его переплюнул, надев футболку с фотографией Райана Гослинга в футболке со своим портретом.

Слишком замысловато. Первым читателям хотелось больше конкретики, и по словам некоторых, теперь они иначе разрешают разногласия. Встретив информацию, идущую вразрез с привычными концепциями, они ее не отрицают и не соглашаются из вежливости, а видят в ней возможность узнать что-то новое: «Похоже, пора кое-что переосмыслить!».

Заключение как нельзя лучше подходит для демонстрации поворотных моментов в переосмыслении, но я не мог решить, какие приводить здесь. Я снова обратился к обществу спорщиков, и они предложили очередной способ объединить ключевые темы и показать нынешний этап переосмысления.

Первое, что пришло мне в голову, — пример переосмысления учеными наличия перьев у тираннозавров. Если вы, как и я, вообразили пернатого тираннозавра рекса, то ошиблись: теперь считается, что чешуи у него все же было больше. Не расстраивайтесь, а найдите в алфавитном указателе «удовольствие ошибаться». Кстати, приятное известие: другой тираннозавр, ютираннус, по мнению ученых, носил наряд из перьев.