Читать книгу "Я спас СССР. Том III - Алексей Вязовский"

Нашу с Седовым статью перевели и перепечатали во многих зарубежных изданиях. А в тех, где не перепечатали целиком, вовсю цитировали выдержки из нее и ссылались на меня как на главного свидетеля. Ну и все хвалили, не без этого… Советский журналист один не побоялся выступить против трех распоясавшихся расистов – на штаб обрушился вал звонков журналистов с просьбой об интервью. И хотя я всячески избегал попыток меня сфотографировать, кое-какие изображения в газеты все-таки попали. Видимо, взбучку за это от Георгия Ивановича я получу.

Но все-таки главным героем на один день стал, конечно, легкоатлет-ямаец с труднопроизносимым именем. Вот у кого сразу появилось множество сочувствующих и болельщиков… Фактически ямаец меня спас, перебив внимание прессы.

Я же за один день перезнакомился со многими советскими и иностранными чиновниками. Сопровождая главу делегации, побывал с Машиным в советском посольстве. Наш посол Виноградов мне очень понравился! Молодой, слегка за сорок, энергичный и деятельный Владимир Михайлович сразу оценил все перспективы этой скандальной истории. Меня, конечно, вежливо попросили посидеть за дверью, пока все они совещались в кабинете посла, но судя по тому, как забегали посольские, дело закрутилось. Но тут же и обнаружилось слабое взаимодействие с нашей основной «политгруппой». Мало того, что за все десять дней пребывания в Токио никто из них не удосужился посетить Олимпийскую деревню и поинтересоваться делами наших спортсменов, так еще и выяснилось, что эти дармоеды вообще неизвестно чем занимались все это время. В отеле, где они проживали, днем практически никого не возможно было застать. А те, кого удалось отловить, еще и всячески попытались отлынивать от участия в общей информационной кампании. У них сразу нашлись неотложные дела.

Руководство наше сильно осерчало, и вечером всю эту братию вызвали на расширенное совещание. Поскольку мы с Седовым по долгу службы там тоже присутствовали, то сами слышали, как разошедшийся не на шутку генерал чихвостил «дармоедов», аж уши закладывало. В конце он велел каждому составить отчет о проделанной за десять дней работе и обязал всех присутствовать на ежедневных вечерних совещаниях в его кабинете. Судя по кислым мордам, у кого-то случился крупный облом.

И вот настал день торжественного открытия Олимпиады. С утра Олимпийскую деревню охватила праздничная суета, наш четырехэтажный корпус гудел, как растревоженный улей с пчелами. Все носились как ужаленные: кто-то брился, кто-то наводил стрелки на брюках, журналисты проверяли фотоаппаратуру. Эта субботняя лихорадка захватила даже лентяя Германа, который вдруг в последний момент вспомнил, что у него не поглажена рубашка. Я тоже невольно поддался всеобщему ажиотажу, пытаясь распихать по карманам побольше коробочек с фотопленкой. Наконец для делегации подают вместительные автобусы, и мы отравляемся на Национальный олимпийский стадион, где и будет проходить сама церемония. Ехать недалеко, стадион расположен в центре города, но сейчас кажется, что весь Токио устремился туда.

Торжественная церемония особого впечатления на меня не произвела – мы и покрасивее видали. В 80-м я сам был на открытии и закрытии Московской Олимпиады, сидел на переполненной гостями трибуне Лужников. Так что представление, как церемония открытия могла бы красочно и интересно выглядеть, имею. Не говоря уже обо всех последующих олимпийских мероприятиях, что транслировали по нашему ТВ каждые два года. Так что нет, не удивили меня сегодня японцы. И их Национальный олимпийский стадион тоже не особо впечатлил. Может, это и жемчужина Токийской Олимпиады, может, и вмещает он после полной реконструкции сто тысяч человек, но ничего сверхъестественного я там не обнаружил.

Да и в остальном вся церемония открытия прошла вполне традиционно. Сначала под звон священных колоколов появился император Японии Хирохито. Затем в записи прозвучала речь Пьера де Кубертена, основателя Международного комитета Олимпийских игр, произнесенная им еще в 1936 году. Потом началось торжественное прохождение делегаций перед трибунами, и длилось это шествие долго. Очень долго. Я даже успел запариться и заскучать. А все потому, что в Токийской Олимпиаде принимают участие представители 93 стран, 16 из которых впервые. Много команд, в составе которых меньше пяти спортсменов.

Диктор торжественно объявляет страны на японском и английском языках. Первыми идут греки, потом все остальные делегации в алфавитном порядке. И многие делегации добавляют какую-нибудь изюминку к своему шествию. Африканцы – в ярких национальных костюмах, восточные и западные немцы, которые в последний раз выступают в составе Объединенной команды Германии, все в белом. У штатовцев парни в белых пижонских шляпах, которые они синхронно снимают и прижимают к груди, проходя мимо трибуны с членами императорской семьи. Но если объявление любой команды трибуны встречают радостными аплодисментами и приветственными криками, то на долю американцев достается еще и возмущенный свист. Да уж… подгадили пловцы своей делегации, а ведь в ней тоже чернокожие спортсмены есть.

Наша команда одна из самых больших – 319 человек, больше только команды Германии, США и Японии. Выглядят советские спортсмены в своей бежевой форме очень достойно. Идут все так ровно, в ногу, что просто залюбуешься! Проходя мимо VIP-трибуны, наш знаменосец Юрий Власов несет флаг только одной, вытянутой вперед рукой, олимпийцы же в это время машут гостям ярко-красными платками. Символично и красиво!

Но ведь могло получится все наоборот. Вчера днем я совершенно случайно вспомнил, что завтрашнее шествие нашей делегации даст потом повод для многочисленных насмешек в западной прессе. Якобы наши спортсмены прошли не ровным строем, а неорганизованной толпой. И флаг нашей страны знаменосец тоже пронес кое-как – чуть ли не землю им в начале подметал. Понятно, что это дело непростое и руки у знаменосца очень устают, но ведь тот же Власов в толчке 180 килограммов поднимает!

Пришлось мне срочно накручивать начальство и рассказывать им, как трепетно остальные делегации готовятся к шествию, чтобы завтра красиво пройти по стадиону. И скромно так поинтересоваться у Машина – а наши-то хоть раз здесь репетировали? Нет, оказывается, никто и не подумал об этом. Решили, что достаточно тех репетиций, что были еще в Хабаровске. Подумаешь, ерунда какая, – по стадиону ровно пройтись… Но мои слова все-таки зародили зерно сомнения, и вечером вся команда маршировала на плацу. Вот тогда-то и выяснилось, насколько все плачевно. Даже если на сборах и репетировали, то за две недели суматохи в Токио все уже благополучно забылось. Пришлось спортсменам поднапрячься и снова помаршировать, пока руководство не осталось довольно безупречным строем олимпийцев…

Наконец все делегации прошли перед трибунами и ровными колоннами разместились в центре на поле. На дорожке показался факелоносец – девятнадцатилетний японский студент Иосинори Сакаи. Молодого японца выбрали потому, что он родился близ Хиросимы 6 августа 1945 года – в тот день, когда американцы сбросили на город атомную бомбу. И теперь Иосинори своим появлением с олимпийским факелом в руках как бы олицетворял возрождение жизни после войны.

Молодой японец бодро взбежал по лестнице к чаше, поджег ее факелом, вспыхнул олимпийский огонь. Стадион разразился криками и аплодисментами, в небо взмыли тысячи воздушных шариков цвета олимпийских колец.