Читать книгу "Прекрасное зло - Энни Уорд"

Мэдди

За восемь дней до этого

Я сложила ее чистую постель, вложив в нее ароматизированную салфетку. Свернула, развернула и вновь свернула ее полотенца. Поставила на подоконник маленький букет свежих цветов в изящной вазе, а на тумбочку – бутылку дистиллированной воды и красивую стеклянную чашку, рядом с которыми положила упаковку бумажных носовых платков и телевизионный пульт. Испытывая ностальгию, я поставила у ее кровати поднос с бутылкой хорошего мерло, штопором, двумя бокалами и огромный шоколадный батончик «Тоблерон». Ее приезд изменит все.

Я убирала, готовила комнату для Джоанны, пыталась как-то развлечь Чарли (в основном включая ему телевизор), однако мне все же удалось выкроить время для того, чтобы сделать задание для Кэми Джей. Чарли как раз задремал, так что у меня, вероятно, будет не меньше часа. Я взяла ручку.

Домашнее задание для доктора Камиллы Джонс

Неприятное происшествие

Мадлен Уилсон

Мы с мамой, папой и моей сестрой Джулией гостили у дедушки Карла и его новой жены Викки в ее домике на берегу озера Тапавинго в Миссури. Джулия была на девять лет старше меня. Она приехала на лето из Брауновского университета, который постепенно преображал ее, превращая мою замкнутую, милую старшую сестру в очень худого, серьезного, бегающего марафоны врача-инфекциониста.

Викки коллекционировала керамических собачек. Пока я надевала свой розовый цельный купальник с оборками на уровне моей еще не существовавшей в десятилетнем возрасте груди, на меня смотрели неподвижные глаза ши-тцу, пуделей и йоркширских терьеров. В спальне Викки пахло розами и ментолом. На тумбочке лежала всеми забытая открытая коробка побелевшей от времени вишни в шоколаде. За окном ветер яростно трепал музыкальную подвеску. Я первой босиком побежала вниз по склону холма навстречу пахнувшему рыбой липкому теплу, исходившему от зловонного озера.

Остальные все еще были в доме, переодеваясь для купания. Стоя на причале, я смотрела, как мой дедушка, бросая вызов своему возрасту, дерзко вел быстроходный катер, выглядевший его ровесником. Катер принадлежал первому мужу Викки, и я сомневалась, что им хоть раз пользовались с момента его смерти пять лет назад. Отплыв на достаточное расстояние от берега, дедушка вдруг стал изучать процесс управления старым судном; он то и дело бросал через плечо сердитые взгляды на его корму, пока его узловатые пятнистые руки бегали по переключателям.

– Спускайтесь, вода отличная! – крикнул он моим родителям и Джулии, которые осторожно шли по гравию, тщательно обходя колючую траву.

Сгнившие деревянные пляжные кабинки давно рухнули, съехав к воде и утащив за собой ловцов снов, декоративные фигурки уток, стулья из ивовых прутьев, кормушки для колибри и терракотовых черепах. Среди водорослей и ряски плавали смятые пивные банки.

Джулия начала кататься на водных лыжах первой. Грациозно присев на своих сильных ногах, она скользила по водной глади, а ее волосы неистово развевались на ветру в вихре брызг. Затем пришла моя очередь. Я была неплохой водной лыжницей, однако мне удалось встать на воду лишь со второй попытки, потому что дедушка не слишком-то хорошо управлял катером. Я ждала, когда он приплывет за мной, глядя, как лопасти древнего мотора вздымают воду подобно жутковатой шутихе. Они были похожи на зазубренные лепестки, кроваво-красные от ржавчины.

Сидя в катере и глядя на меня, мама улыбалась, а папа подбадривающе кивал. Джулия, запрокинув голову, глядела на солнце. Дедушка жестом показал мне, что все отлично, как вдруг катер, направленный в мою сторону, ускорился.

Дедушка страдал слабоумием. По правде говоря, я даже не была уверена, что он помнил мое имя. Понятия не имею, почему мама позволила ему управлять катером. Возможно, именно это – основная причина того, что ее до сих пор терзает чувство вины.

Он врезался в меня и прошел мимо. Удар в плечо был ощутимым, но не слишком сильным. Отпустив веревку, я с облегчением вынырнула. Именно тогда я увидела, что на меня несется винт подвесного мотора. Наматывая веревку, как макаронину, он казался мне клыкастой пастью какого-то монстра.

– Останови лодку! – услышала я крик.

Должно быть, это была моя мама, но ее голос был неузнаваем.

– Остановил! – рявкнул дедушка.

Но он ошибся, на самом деле он включил задний ход. Именно поэтому винт приближался ко мне.

Папа выкрикнул мое имя. Я увидела, как его лицо перекосило от ужаса, прежде чем он прыгнул с кормы лодки в воду между винтом и моим телом, пытаясь спасти мою жизнь ценой своей. Но он был слишком тяжелым, а я – слишком легкой. Я увидела папино тело под собой, и в то же мгновение меня притянуло к винту, начав дергать в разные стороны, пока веревка полностью не опутала мою талию. Когда папа вынырнул, было уже слишком поздно. Винт меня не задел, однако веревка несколько раз обмоталась вокруг моего тела, прижав меня к винту и катеру.

Моя голова была в шести дюймах под водой. Перегнувшись через корму катера, мама смотрела в воду. Я видела ее лицо перевернутым. Она кричала и указывала на меня пальцем. Я до сих пор не уверена, действительно ли у нее на лице было такое выражение, или же в этом искажении была виновата вода, сквозь которую я смотрела, однако со своим распахнутым подобно букве «о» ртом она напоминала несчастного, изображенного на картине Эдварда Мунка «Крик».

К тому моменту папа уже добрался до меня. Выплевывая воду, которой успел наглотаться, он вцепился в мой спасательный жилет. Моя сестра тоже была рядом. Ее распахнутые под водой глаза встретились с моими. В пробивавшихся сквозь мутную воду солнечных лучах ее размытый силуэт казался золотым.

Я ждала, что меня спасут. Мне было десять. Со мной были мои сообразительные и любящие мама, папа и сестра. Само собой, я надеялась, что меня спасут.

Насколько все плохо, я поняла лишь тогда, когда моя отчаявшаяся мама едва не оторвала мне руки, пытаясь вытащить меня из воды.

Спустя двенадцать лет, в день дедушкиных похорон, они с сестрой вспомнили об этом происшествии. Вытащив свой слуховой аппарат, папа пробормотал что-то о койотах и сломанной изгороди. Взяв пояс для инструментов в одну руку и молоток – в другую, он, ссутулившись, ушел то ли чинить что-то, то ли подальше от неприятного разговора.

Джулия сидела на кухне с диетической колой. Мне уже исполнилось двадцать два, и я пила днем вино в кругу своей семьи, потому что в тот момент это было уместно. Умер дедушка.

Джулия рассказывала мне по-деловому, бесстрастно, как именно ей удалось меня спасти:

– У папы никак не получалось тебя вытащить. Я предполагала, что он в итоге сможет тебя спасти. Но я каталась на водных лыжах первой, так что мое преимущество состояло в том, что на мне был спасательный жилет. Поэтому именно я сумела тебя освободить.