Читать книгу "Песнь Ахилла - Мадлен Миллер"

– Своими словами ты накликал смерть на себя и на своих воинов. Я больше не буду сражаться за тебя. Без меня твое войско падет. Я буду глядеть, как Гектор стирает тебя в кровавую костяную пыль, и смеяться. Ты еще запросишь у меня милости, но не получишь ее. Все умрут, Агамемнон, – и умрут из-за тебя.

Он плюнул – смачный плевок шлепнулся к ногам Агамемнона. Затем он был возле меня – и прошел мимо меня, и с закружившейся головой я последовал за ним, чувствуя спиной идущих сзади мирмидонян: сотни человек проталкивались сквозь толпу, в полном бешенстве возвращались в свои шатры.

Ахилл стремительно прошагал по берегу. Он был охвачен гневом будто пламенем, гнев полыхал у него под кожей. Мускулы у него были так напряжены, что я боялся его коснуться, опасаясь, что они просто лопнут, как туго натянутая тетива. Когда мы дошли до стана, он не остановился. Не обернулся к воинам, не поговорил с ними. Входя в шатер, он ухватился за свисавший двойной полог и оторвал половину.

У него был перекошен рот – безобразно и зло, я впервые его таким видел. Бешенство в глазах.

– Я убью его, – выкрикнул он. – Убью!

Он схватил копье и переломил его надвое, щепки брызнули в разные стороны. Обломки полетели на пол.

– Я чуть не убил его, – сказал он. – А надо было. Как он смеет?! – Он отшвырнул кувшин, который, ударившись о стул, разлетелся на мелкие осколки. – Трусы! Видел, как они прикусили языки, не смея даже слова сказать? Хоть бы он отнял всю их добычу. Хоть бы он пожрал их одного за другим!

Снаружи кто-то нерешительно его окликнул:

– Ахилл?

– Входи! – рявкнул Ахилл.

Вошел Автомедон – задыхаясь, запинаясь:

– Прости, что потревожил. Феникс велел мне остаться и слушать, а потом – рассказать все тебе.

– И?.. – резко спросил Ахилл.

Автомедон дернулся:

– Агамемнон спросил, отчего Гектор все еще жив. Сказал, что ты им не нужен. И что, может быть, ты… не тот, кем зовешься. – Еще одно копье разлетелось под пальцами Ахилла. Автомедон сглотнул. – Они сейчас пошли за Брисеидой.

Ахилл стоял отвернувшись, я не видел его лица.

– Оставь нас, – велел он возничему.

Автомедон попятился, исчез, мы остались одни.

Они пошли за Брисеидой. Я сжал кулаки. Я вдруг почувствовал себя сильным, несгибаемым – я будто бы пронзил землю ногами и уперся в другой край мира.

– Нужно что-то сделать, – сказал я. – Спрячем ее. В лесу или…

– Вот теперь он заплатит, – сказал Ахилл. В его голосе зазвучало яростное торжество. – Пусть он ее заберет. Он сам себя обрек на гибель.

– О чем ты?

– Мне нужно поговорить с матерью. – Он пошел к выходу.

Я схватил его за руку:

– Нет времени! Когда ты вернешься, ее уже уведут. Нужно спасать ее сейчас!

Он обернулся. Глаза у него стали странными, лицо словно бы потонуло в огромных черных зрачках. Казалось, будто он смотрит куда-то в дальние дали.

– О чем ты говоришь?

Я уставился на него:

– О Брисеиде.

В ответ он уставился на меня. Я не мог найти в его взгляде ни единого проблеска чувств.

– Я ничем не могу ей помочь, – наконец сказал он. – Агамемнон выбрал свой путь, так пусть готовится к тому, куда он приведет.

Я словно бы рухнул в океанскую пучину – с привязанными к ногам камнями.

– Ты ведь не отдашь ее им?

Он отвернулся, он не мог глядеть на меня.

– Это его выбор. Я сказал ему, что будет, если он ее заберет.

– Ты ведь знаешь, что он с ней сделает.

– Это его выбор, – повторил он. – Он хочет отнять у меня честь? Хочет наказать меня? Что же – пусть.

В его глазах отразился горевший у него внутри огонь.

– Ты ей не поможешь?

– Я ничего не могу поделать, – отрезал он.

Крен, головокружение – как у пьяного. Я не мог ни говорить, ни думать. Я никогда прежде на него не злился – не умел.

– Она же с нами. Как же ты можешь позволить им забрать ее? Где же твое достоинство? Как можно позволить ему ее обесчестить?

И тут, внезапно, я все понял. Подкатила тошнота. Я пошел к выходу.

– Куда ты? – спросил он.

Я ответил – хрипло, злобно:

– Предупредить ее. Она имеет право знать о твоем выборе.

Я стою возле ее шатра. Его поставили чуть поодаль, он маленький, покрыт коричневыми шкурами.

– Брисеида, – слышу я собственный голос.

– Входи!

Она откликается тепло, с радостью. Во время мора мы с ней разговаривали редко и только по необходимости.

Она сидит на низенькой скамейке, на коленях у нее – ступка и пестик.

Остро пахнет мускатным орехом. Она улыбается.

Я от горя будто выжат досуха. Как же сказать ей о том, что известно мне?

– Я… – пытаюсь заговорить, осекаюсь.

Она замечает, какое у меня лицо, ее улыбка исчезает. Она проворно вскакивает, подбегает ко мне.

– Что такое? – Она прижимает к моему лбу прохладное запястье. – Ты болен? Здоров ли Ахилл?

Меня мутит от стыда. Но для жалости, что я чувствую к себе, сейчас места нет. Они идут.

– Кое-что случилось, – говорю я. Язык распухает во рту, слова выходят скомканными. – Сегодня Ахилл говорил с воинами. Мор наслал Аполлон.

– Мы так и думали.

Она кивает, нежно касается меня рукой – хочет утешить. Я почти не могу продолжать.

– Агамемнон не… он разозлился. Они с Ахиллом поссорились. Агамемнон хочет его наказать.

– Наказать? Как?

Теперь она замечает что-то у меня во взгляде. Лицо у нее гаснет, замыкается. Она готовится к худшему.

– Как он его накажет?

– Он послал воинов. За тобой.

Я вижу, как в ней вспыхивает паника, хоть она и пытается это скрыть. Она сжимает мою руку:

– И что будет?

Стыд разъедает меня, опаляет каждый нерв. Все как в кошмарном сне, я все жду, когда же я с облегчением проснусь. Но я не проснусь. Все – правда. Он не поможет.

– Он… – Больше я ничего не могу сказать.

Этого достаточно. Теперь она все знает. Правой рукой – растрескавшейся, покрасневшей от тяжелого труда последних девяти дней – она хватается за платье. Я, заикаясь, пытаюсь сказать что-то утешительное, сказать, что мы вернем ее, что все будет хорошо. Ложь, все ложь. Мы оба знаем, что с ней случится в шатре у Агамемнона. Ахилл тоже знает – и все равно отсылает ее к нему.