Читать книгу "Судьба княгини - Александр Прозоров"

Так что вражеское вроде бы воинство владимирцы воспринимали вполне доброжелательно – охотно указывая водопои и удобные стоянки, предупреждая о топях, добровольно провожая к надежным бродам, заменяющим порушенные ледоходом и половодьем мосты. В сей дружественной земле дружина шла быстро и спокойно: дозоры никуда не пропадали, лошадей никто не травил, обозы не разворовывались. Безмятежно, ако по родному краю…

Двадцатого апреля Юрий Дмитриевич с дружиной миновал стольный Владимир, на всякий случай заперший ворота, и повернул к Москве, раскинув лагерь в полупереходе от города.

Тем же вечером к берегу реки возле галичан приткнулись три глубоко сидящие ладьи, сбросили сходни. Обозники принялись выгружать увесистые мешки, разносить их вдоль возков, угощая лошадей сочной и хрусткой морковью. Холопам же досталось пятнадцать бочек с солониной. Весьма приятная добавка в кипящие над кострами котлы с поднадоевшей путникам пшенной кашей!

Два дня дружина просто отдыхала – кушала, пила хмельной мед и пиво, валялась на кошме. Лошади отъедались морковкой и подвезенным из Владимира сеном.

В сам город владимирцы ворога не пустили – однако же от галицкого серебра отказываться не стали. И сено продали, и деготь для осей, и даже подковы для перековки обезноживших ратных коней.

С чего бы и не продать, коли гости проезжие цену хорошую дают?

Утром третьего дня бурлаки повели ладьи вверх по течению, вслед за ними двинулся по проложенному вдоль Клязьмы тракту и ратный обоз.

Однако уже перед полуднем к головному отряду внезапно примчались двое холопов на взмыленных скакунах, загарцевали перед княжеской свитой, состоящей из самого заволочского правителя, его сыновей и тысяцких.

– Московская дружина впереди! – громко предупредили гонцы из дозора. – Всего в двух переходах!

– Вы их видели? – уточнил Юрий Дмитриевич.

– С дозором московским столкнулись!

– Подрались? – чуть скривился звенигородский князь.

Холопы промолчали.

Московские ратники, галичские ратники. Сколько раз вместе на черемисов и на Орду ходили, сколько раз вместе Берег стерегли! Никакой вражды друг к другу служивые, понятно, не испытывали. Просто на сей раз так случилось, что воины – знакомцы, а то и друзья – по разные стороны княжьей ссоры оказались. Но пройдет пара-тройка лет – глядишь, и опять бок о бок супротив настоящего ворога пойдут. Так что встретившие друг друга передовые разъезды рубиться насмерть и не подумали. Разве что поругались, съехавшись посередь тракта. А может статься – и того не случилось. Встретились, обнялись, поболтали. Узнали, что и как, после чего и помчались каждый к своему князю – за наградой за важное донесение.

– Хотя бы сказали, сколько их там собралось? – криво усмехнувшись, поинтересовался Юрий Дмитриевич.

– Семьдесят сотен без обозников, – вздохнув, признался дозорный. – Ведет сам великий князь Василий Васильевич, с ним великий князь Рязанский да воевода Василий Боровский. Прилюдно обещался тебя побить Василий-то, когда Софья Витовтовна полки в поход провожала. Сказывают, витязь храбрый да решительный!

– Храбрый, да неопытный, – усмехнулся Юрий Дмитриевич. – Я этого мальчишку помню. Отважен, сего у него не отнять. Как врага увидит, зараз в атаку кидается. Я для него кое-что припас, о чем соглядатаи московские, за нами всю дорогу следящие, воеводам своим донести никак не могли. – Воевода оглянулся на едущих поодаль сыновей: – Василий, остаешься за старшего! Старший Дмитрий, за мной!

Вслед за звенигородским князем и его сыном помчалась полусотня всадников, в кольчугах и шлемах, со щитами на крупах коней и с рогатинами в руках.

Пусть до ворога еще два дня пути – но предосторожность не помешает.

Пройдя на рысях несколько верст, воевода натянул поводья, осматривая с высоты седла открывшуюся прогалину, одним краем уходящую в низкий березняк, а другим – полого ныряющую в реку, покачал головой и пришпорил тонконогого туркестанца. Проскакав по срезающему изгибы русла тракту до следующего истоптанного копытами водопоя, воевода опять остановился, направил скакуна к отступающему на три сотни саженей от реки плотному бору, привстал на стременах – и опять сорвался в галоп.

– Что ты ищешь, отец? – нагнал Юрия Дмитриевича княжич. – Вроде как удобное место для стоянки.

– Нам надобно такое место, чтобы со стороны Москвы никто ладей моих не заметил, – ответил князь. – Вдруг неладное заподозрят? А еще нужно, чтобы поле с западного края заметно поуже было, нежели с нашей стороны, дабы дружина Василия собралась там как можно плотнее, а у нас имелось место для перестроения. И лучше всего выйдет, коли они решат, что застали нас врасплох.

– Коли армии дозорами соприкоснулись, случайной их встреча быть уже не может.

– Это верно, Дима, – согласился Юрий Дмитриевич. – Но московские воеводы молоды. А юнцы всегда склонны считать себя умнее других. Увидят нас на стоянке и подумают, что правила диктуют они. Захотят стоптать, опрокинуть в реку. Их же больше! Главное, чтобы сильно не приглядывались, чтобы поспешили воспользоваться удачным моментом.

– А если москвичи что-то заподозрят?

– Значит, придумаем что-нибудь другое, – пожал плечами Юрий Дмитриевич и снова привстал на стременах, оценивая очередной открывшийся впереди наволок.

* * *

Для московского государя ратный поход не сильно отличался от обычного выезда на охоту. Великий князь Василий Васильевич скакал впереди на гнедом жеребце, рядом с ним шел на рысях князь Боровский Василий Ярославович, по другую сторону – великий князь Рязанский Иван Федорович, позади – остальная свита. На некотором отдалении шли ратные сотни, помещаясь на широком натоптанном тракте аж по семь всадников в ряд. Московская дружина вместе с прочим ополчением растянулась на две с лишним версты и еще на четыре – огромный ратный обоз.

Разумеется, далеко вперед ушли дозоры и дворовые слуги. Первые проверяли дороги и окрестные тропинки, на случай появления там врагов, вторые – разбивали для государя походный лагерь, ставили палатку, расстилали в ней ковры, делали постель, складывали очаг, готовили стол. Дабы уставший за время перехода великий князь мог сразу по прибытии переодеться, покушать, пригласить к себе знатных спутников, обсудить планы на новый день, погреться у очага и хорошо выспаться. И всех отличий было лишь то, что вместо ферязей и шуб князья и бояре облачились в поддоспешники да прицепили на пояса сабли.

А также осознание за своей спиной настоящего кованого воинства – многих тысяч бояр! Несокрушимой силы, послушной воле государя! Его, Василия, воле!

Об обычных боярах и холопах никто столь великой заботы, как о правителе, не проявлял – но они и сами были людьми бывалыми, опытными. Выходя на выбранное для ночлега поле – расседлывали лошадей и отправляли их с коноводами на «выпас». Не столько ради свежей травы, каковой все равно на всех скакунов не хватало, а просто убирая подальше от людей. Мало кому захочется, чтобы ночью ему на руку или на ногу опустилось копыто дремлющего скакуна или высыпалась на голову горсть «конских каштанов».