Читать книгу "Слезы Брунхильды - Жан-Луи Фетжен"

И, тем не менее, королева готовилась именно к войне, хотя и в большой тайне. Знать и придворные Остразии, смешавшись с толпами, вот уже несколько дней подряд прибывали в Мелоден по зову юного короля Хильдебера, которому шестого апреля исполнилось четырнадцать лет. Большинство их них оставалось здесь не дольше нескольких часов. Разногласия между королевским двором и Лучшими еще не вполне забылись, и ни один представитель последних не был допущен на совет. Всё, что от них требовалось, — собрать войска и ждать приказа.

— Ваше величество, прибыл герцог Лу Аквитанский.

Королева поблагодарила герольда кивком и быстро спустилась с террасы. Увидев ее, Лу преклонил колено. Лицо его сияло от счастья. Брунхильда протянула герцогу обе руки, которые он с южным пылом расцеловал — к некоторому недовольству коннетабля Суннезигеля и других участников совета.

— Какая радость — видеть вас живой и здоровой! — произнес Лу Аквитанский прерывающимся от волнения голосом.

Война, которую ему пришлось вести с Лучшими, вынужденный отъезд в Бургундию и потеря многих владений не могли не сказаться на нем, но, когда все земли и привилегии были ему возвращены, Лу вновь обрел свою привычную жизнерадостность. Кроме того, он был единственным из близких друзей Зигебера, оставшимся в живых, и один лишь его вид согрел сердце Брунхильды.

— Мы разве не ждем короля? — спросил герцог Годехизель, когда все расселись.

Вместо ответа Брунхильда посмотрела на коннетабля Суннезигеля, и тот серьезным тоном произнес:

— То, о чем мы будем говорить сегодня, не должно стать известно королю. Речь пойдет не о войне, а об убийстве.

Наступила полная тишина, и взгляды всех присутствующих невольно обратились к Брунхильде. Улыбка исчезла с ее лица.

— Мессиры, пришло время покончить с нашим врагом.

* * *

Свинцовое палящее солнце заливало паперть собора Святой Марии, где собралось множество народу. Однако все молчали, было слышно лишь пение монахов или — изредка — мычание быков, запряженных в многочисленные повозки. Но ни звука не издавала огромная толпа людей, изнуренных жарой, долгим стоянием и скорбью. Тишина — угнетающая, изумленная, враждебная — сопровождала отбытие принцессы Ригонды в Испанию. Никогда еще предстоящая свадьба кого-либо из членов королевского дома не вызывала у подданных таких тягостных чувств. Не то чтобы они возражали против женитьбы вестготского принца Рекарреда на франкской принцессе — это их не особенно заботило, и они от души повеселились бы, если бы не одно обстоятельство. По какой-то странной прихоти Хильперик и Фредегонда приказали, чтобы четыре тысячи юношей и девушек из знатных семей покинули родительские дома и отправились в Толедо вместе с принцессой Ригондой. И сейчас, несмотря на свои роскошные одеяния, молодые люди казались пленниками, насильно оторванными от семей, — по крайней мере, так они выглядели в глазах родителей, пришедших проводить их. Отцы и матери были охвачены тревогой и не испытывали никакой гордости — лишь унижение от сознания собственного бессилия и скорбь от того, что они в последний раз видят своих детей.

Что до нейстрийской знати, приближенных, военачальников и личных стражников Хильперика, прибывших из Аквитании, как Дезидерий, Берульф и Бладаст, с запада, как Бепполен или вассалы из Бретани, с севера, как Бодезигель или Хупп, — они буквально онемели при виде тех богатств, что составили приданое принцессы. Десятки повозок были нагружены сундуками, полными золота, бочками вина, свертками дорогих тканей и мехов, золотой посудой, прекрасными украшениями из золота, серебра и драгоценных камней. Целое состояние отправлялось в Испанию. И за это они сражались в Бурже, ради этого захватывали Бордо, Тур и Пуатье? Ради того, чтобы горы сокровищ были отданы девчонке и какому-то незнакомому принцу из далекого королевства? Их собственное богатство, их земли и все блага, дарованные королем, по сравнению с этим почти бесстыдным изобилием выглядели жалкой милостыней. Даже Ансовальд, которому доверены были сопровождение Ригонды и охрана этих сокровищ и всей блистательной процессии, чувствовал стыд, а также неприязнь.

Фредегонда, сидевшая рядом с королем, не отрывала глаз от военачальников. Она видела выражения их лиц, слышала возмущенные перешептывания. Эти вояки реагировали так, как она и предвидела…. Фредегонда опустила голову, страдая от изнурительной жары и чувствуя, что близка к обмороку — настолько она была слаба. Меньше двух недель назад она родила еще одного ребенка, которого из опасения отправила подальше от Парижа и от Суассона — на виллу Викториакум. Даже сам король еще не видел новорожденного.

Наконец кортеж тронулся. Когда он покидал остров Ситэ, колесо на повозке принцессы сломалось, ударившись о придорожный каменный столб, и по толпе пронеслось:

— Mala hora! Дурной знак…. Да, это действительно оказалось недобрым предзнаменованием.

В первую же ночь, когда процессия отъехала от Парижа всего на восемь миль, пятьдесят молодых людей из почетного эскорта принцессы скрылись, уведя с собой столько лошадей и унеся столько сокровищ, сколько смогли. Позже они нашли убежище во владениях Хильдебера. Так продолжалось и дальше. Каждый раз, когда бдительность стражников ослабевала (впрочем, иногда их брали в сообщники), юноши и девушки ускользали, набив карманы золотом и драгоценностями. В последних числах сентября процессия прибыла в Пуатье, и здесь путешествие закончилось. Ужасное известие, полученное Ансовальдом, заставило его повернуть назад, с остатками эскорта и сокровищ.

* * *

Кавалькада охотников, поднимая облака пыли, въехала во двор королевской виллы Калла. Один из них, везший убитую олениху, позвал слуг, чтобы те унесли добычу. Остальные спешились и повели коней к стойлам. Лишь Хильперик остался в седле: в сорок с лишним лет король уже нуждался в помощи, чтобы спешиться, тем более что сегодняшняя охота оказалась для него утомительной. Лес был уже тронут первыми красками осени, но все еще стояла сильная жара — от нее трескалась земля, и пересыхало в горле.

— Пусть мне принесут выпить! — закричал Хильперик, когда пыль во дворе улеглась.

Подошли двое слуг. Один нес мех с вином, другой протянул королю руку, чтобы помочь ему слезть с коня. Хильперик наклонился и оперся о плечо слуги. В это мгновение тот выхватил скрамасакс, спрятанный в складках одежды, и вонзил королю под мышку — точно таким же ударом, каким некогда был поражен Зигебер. Хильперик закричал и рухнул на землю. Тогда второй слуга отшвырнул мех, тоже выхватил оружие и нанес королю еще один удар — в живот. Затем оба скрылись в сгущающихся сумерках. Убийц Хильперика так никогда и не нашли.

# # #

Так умер Хильперик, и так был положен конец долгой войне между младшими сыновьями короля Хлотара. Обстоятельства их гибели были столь сходными, что нельзя было не усмотреть в этом Божьей кары. Оба провозгласили Париж своей столицей, нарушив клятву, данную в Шалонском соборе перед священными останками святого Мартина, святого Полуэкта Арманьянского и святого Хилария всего несколько лет назад. Оба были убиты ударом скрамасакса под мышку. Оба в момент смерти находились на вершине могущества… Теперь пришел черед умереть и мне.