Читать книгу "Он сказал / Она сказала - Эрин Келли"

Не знаю, насколько серьезно стоит воспринимать его угрозы – в тюрьме полно таких уродов, которым делать больше нечего, вот они и чешут языком. Я колебалась, думала: нет, он не всерьез, не стоит их трогать. С одной стороны, это даже смешно – считать, что мы ни с того ни с сего развернемся и скажем: «Ой, Джейми, а мы пошутили! Ты прав! Лора вообще нас не видела. Дядя-полицейский, немедленно его отпустите, это все заговор!» С другой стороны, после встреч с Антонией мне не до смеха. Я вижу, как она боится, как отчаянно борется со свекром и свекровью, которые были для нее самыми близкими людьми все эти годы.

А еще я вспоминаю о том, через что мне самой пришлось пройти. Вспоминаю о том, где он сейчас и с какими людьми общается. К тому же он очень богат. Деньги, связи плюс непоколебимая уверенность в собственной правоте. Сейчас он опасней, чем когда бы то ни было. И когда я обо всем этом думаю, то прихожу к выводу, что надо обязательно рассказать обо всем Лоре и Киту.

Антония боится его, точнее, того, что он может натворить, и я тоже. Она ушла от Джейми, и его репутация, которую он так пытался восстановить, опять разрушена. Все те люди, которые считали, что он этого не делал, верили ему потому, что в него верила она.

Выходит, что Джейми больше нечего терять, особенно если Антония убедит ту девушку написать заявление. Он не сможет разыскать вас тем же способом, что и я, – надо хорошо знать тебя, чтобы догадаться…

Последние строки отвлекают меня от Джейми. Что, интересно, имеет в виду Бесс, говоря, что разыскала меня потому, что хорошо знает? Читаю дальше с удвоенной осторожностью:

…но он богат и настойчив, да и чем ему еще там заниматься. Кстати, чтобы предотвратить вопросы с твоей стороны – я хотела пойти в полицию. Я позвонила им в первую очередь. Сержант Кент погибла несколько лет назад, поэтому мне пришлось обратиться в местное отделение. Джейми осудили, поэтому они восприняли меня серьезно, но сказали только, что сообщат, когда он выйдет. Мне это ни к чему, я ведь все равно узнаю от Антонии. Однако тебя они защитить не смогут, даже если ты давала показания против него. Мы с Антонией обе просили об этом, но ответ получили неутешительный. Чтобы полиция могла что-то предпринять, от него должна поступить прямая угроза в твой адрес. То, что он кричал все это Антонии, по-видимому, не считается, классифицируется как косвенная угроза. Да и что я могла им сказать? «Там была парочка, Кит с Лорой, наверное, они сменили фамилии, а может, и уехали из Великобритании. Вы не могли бы сделать все возможное, чтобы разыскать их и защитить?» Можешь себе представить их реакцию.

Вот, попыталась тебе обо всем рассказать, но наверняка что-то упустила. Надеюсь, нам все-таки удастся переговорить лично.

Спасибо, что прочитала.

Бесс.

На последней странице перечислялись номера мобильных и стационарных телефонов с незнакомыми кодами, внизу подпись:

СОХРАНИ ИХ В СВОЕМ ТЕЛЕФОНЕ. ЗВОНИ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. БЕСС И АНТОНИЯ.

С минуту колеблюсь. Не желаю плясать под дудку Бесс. Потом все-таки записываю номера, чтобы знать, когда не стоит брать трубку, если вдруг она раздобудет мой. Сохраняю номер Антонии на тот случай, если все это как-то подтвердится. Складываю страницы, полные угроз и загадок, обратно в конверт. Слежу за часами, давая себе время на раздумье. Бесс не написала ни слова о нашей истории, начавшейся с подарков и фотографий, а закончившейся стеклом и огнем.

Постепенно возвращаюсь к действительности. На заднем плане бубнит телевизор, идет репортаж о шотландских школьниках, которые смотрели затмение. Разлитый сок засох, от стен и одежды идет тошнотворный запах. На часах 20.15.

В оцепенении тащусь на кухню, беру полотенце и начинаю тереть пол. Живот скользит по плитке. Взгляд то и дело возвращается к часам. Сегодня точно не усну. Поеду к Лин. У меня есть ключи, неважно, дома она или нет. Если идти сейчас, пока Бесс ждет в пабе, она за мной не проследит. Переодеваюсь в спальне: скидываю грязную одежду и надеваю просторную футболку, в которой можно спать, джинсы с эластичным поясом и поношенный кардиган.

20.20. Она уйдет через десять минут.

Натягиваю пальто, которое давно не сходится на животе, кладу телефон в карман и запираю дверь на два оборота. Иду по Уилберхэм-роуд до «Солсбери». В груди, где должно быть сердце, гудит пчелиный рой. Мной овладевает безрассудство. Если бы не беременность, я бы все выяснила. Давай, Бесс, выходи! Поговорим: о суде, о пожаре, о фотографии и о Замбии. Карты на стол! Для того чтобы пройтись по горячим углям, нужна храбрость.

На Грин-Лейнс прохладно для весны, не говоря уже о лете, но даже слабого обещания тепла достаточно, чтобы в округе закипела жизнь. Двое мальчишек пинают мяч на разбитой улице – бордюра между тротуаром и дорогой давно нет. Дохожу до «Солсбери», спускаюсь по ступеням, выложенным черно-белой плиткой, кладу руку на ручку тяжелой двери, заглядываю внутрь через узорчатое стекло. Ноги подрагивают – вот-вот побегу прямо в полицейский участок. Увы, разговор запоздал на много лет, хотя страх перед полицией сидит во мне до сих пор.

Изнутри паб похож на мюзик-холл – повсюду красное с золотом, высокие викторианские потолки. Бесс сидит за столиком одна, как актриса в каком-нибудь фильме, – безобидная, даже напуганная. Напоминаю себе, что вина Джейми не умаляет того, что она натворила. Ничто не заставит меня об этом забыть.

Глава 47

КИТ

20 марта 2015-го

«Принцесса Селестия» – первый корабль, отплывающий сегодня из порта Торсхавна, и здесь это событие. На пристани полно народу: все машут руками, совсем как на выцветших фотографиях столетней давности, где у мужчин шляпы и усы, а у женщин – кружевные платочки.

Только вместо шляп и платочков у них дождевики и смартфоны. Среди провожающих вижу Кристу с мужем и детьми в одинаковых фиолетовых дождевиках. Машу им обеими руками, думая про себя, что на самом деле хотел бы еще повидаться. (Хотя я до сих пор понятия не имею, кто такой Билл, да и спросить теперь неловко, мы легко подружимся, пусть я никогда не вспомню, как мы познакомились). Ребенок, который сидит у него на плечах, еще маленький, он сможет играть с моими детьми. От этой мысли на душе теплеет.

Дают гудок, корабль приходит в движение и кренится, все хватаются за поручни. Тут же слышится веселый смех тех, кто успел, и ругань тех, кто промахнулся.

Вскоре Фареры исчезают из виду. Корабль оставляет пенный след на бензиново-синей морской глади. Стою на задней палубе, там, где мне почудилась Бесс. Когда это было, неужели всего два дня назад?

Чувствую легкую грусть пополам с облегчением. Я уже вроде как адаптировался к морской жизни, но все равно по горло сыт досками, заклепками и перилами. Хочу спать в своей постели, а не в каюте. Как представлю, что завтра еще на поезде трястись, а потом в метро!.. Хорошо бы телепортироваться прямо на порог, а еще лучше в спальню. Обнять спящую жену, положить руку ей на живот, почувствовать, как пинаются малыши. Хватит, напутешествовался. Долго теперь никуда не поеду. Буду сидеть в Лондоне до Великого американского затмения. А в 2017-м поедем все вместе: я, Лора и наши ребята.