Читать книгу "КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова"

Андаробское ущелье

На контакт с шурави афганцы шли охотно. Их гибкая психология не была отягощена предрассудками в этом отношении. Если выгода была очевидна, они охотно заключали соглашения и оказывали посильное содействие, эквивалентное приобретаемой пользе.

В зону ответственности 201-й мотострелковой дивизии входило Андаробское ущелье, выход из которого, словно пробка, сдерживающая джина в бутылке, прикрывал батальон 390-го полка. Район ущелья контролировали два мятежных отряда, главари которых, Джумахон и Лико, никак не могли разделить между собой подконтрольную территорию. Джумахон стараниями советских контрразведчиков начал активное сотрудничество с народной властью. Его снабжали оружием и медикаментами, взамен он помогал поддерживать в районе относительный порядок. Результат оправдал затраченные усилия.

– Благодаря этому сотрудничеству обстановка в районе заметно улучшилась и стабилизировалась. Подобная ситуация не устраивала многих. На Джумахона началась настоящая охота. Попытки устранить неугодного командира предпринимали постоянно. В конце концов он угодил в засаду и погиб. Вот тогда советскому батальону пришлось несладко. Обстрелы и нападения заметно участились, что привело к значительному увеличению потерь наших военнослужащих.

Как-то раз Князев и сам чуть было не погиб в этом ущелье. В канун проведения очередной боевой операции он вместе с командиром дивизии прилетел в расположение андаробского батальона для проведения рекогносцировки на местности. Согласовав все вопросы, собрались возвращаться в Кундуз, сели в вертолет, начали взлетать, но при развороте летчик зацепил колесом выступ скалы, и машина начала стремительно терять высоту. Отчаянные попытки выровнять вертолет ни к чему не привели, и он рухнул на каменистую землю. К счастью, высота оказалась небольшой, и серьезно никто не пострадал.

Цена ошибок

– При проведении боевой операции планированию уделяли особое внимание. Собирались все, кто был в ней задействован, и самым тщательным образом прорабатывали детали боевого взаимодействия, стараясь предусмотреть все возможные ситуации и пути их решения. Мы, военные контрразведчики, со своих позиций также вносили определенные коррективы. В горячке боя многие теряются и не могут мгновенно реагировать на изменение обстановки, принимать единственно правильные решения. Тогда приходится действовать по заранее отработанной схеме. Эти заблаговременно наработанные варианты спасли не одну солдатскую жизнь. А если не успеешь вовремя среагировать – потеряешь людей.

Так было с 4-й ротой 149-го мотострелкового полка под Асадабадом. Вышли в поисках банды, засевшей в горах, прошли достаточно большое расстояние, а душманов все не было. Остановились. Пока начали на месте выяснять, что да как, пока согласовывали действия с командованием, которое толком не могло сформулировать задачу своим подчиненным, душманы заняли высотки и стали методично уничтожать попавших в западню ребят. Потери были страшными. Командир роты, чтобы не попасть в плен, бросился вниз со скалы. Так глупость и нерешительность одних приводят других к героической смерти.

«Кисточка на чалме Магомета»

Я уже не раз писала о том, что одним из приоритетных направлений в работе военных контрразведчиков в Афганистане было освобождение советских военнослужащих из душманского плена. Сотрудники особых отделов с помощью агентов устанавливали с ними контакт и содействовали их побегу. Как правило, пленных удерживали в родовых кишлаках душманских главарей. Кроме того, они были ходовым товаром в урегулировании междушманских отношений: их обменивали, продавали, покупали, чтобы в последующем совершить еще более выгодную сделку. Звучит чудовищно, но таковы были реалии той войны.

Схемы освобождения использовались самые разные. Все зависело от множества мельчайших деталей, складывающихся в единое мозаичное полотно, на основе которого и разрабатывались специальные операции по спасению попавших в беду военнослужащих. Иногда их освобождали за выкуп, иногда – обменивали, иногда выводили из кишлака с помощью агентов. Проводили поблизости боевую операцию, и, когда начиналась суматоха, доверенный человек помогал укрыться пленнику в специально оборудованном схроне. Затем кишлак захватывали, доставали его из тайника, и, таким образом, все благополучно заканчивалось.

– Жизнь в плену у всех складывалась по-разному. Кто-то принимал мусульманство, чем обеспечивал себе довольно сносное существование – обзаводился семьей, хозяйством, детьми, – однако участия в боевых действиях против советских войск избегал. Кто-то, наоборот, с охотой вливался в ряды душманского движения и с изуверским удовольствием участвовал в диверсиях против своих бывших сослуживцев. Кто-то выбирал смерть. Я не помню имя сержанта, тело которого мы однажды нашли. Перед смертью его страшно пытали. Клали руку на камень и прикладами дробили пальцы. По всей видимости, подобная жестокость была вызвана его несогласием принять ислам и сотрудничать. А сколько таких безымянных героев приняли мученическую смерть на этой войне за отказ предать свои идеалы. Ведь чаще всего героями становились либо те, кто остался в живых, либо те, у кого остались живы свидетели их подвига. Те же, кто покидал этот мир под чудовищными пытками, в окружении упивающихся их страданиями врагов, так и остались неизвестными.

Помню одну примечательную операцию, когда мы выводили из банды нашего солдата, который, приняв ислам, перешел на сторону душманов и стал правой рукой одного мятежного лидера, при котором находился на достаточно привилегированном положении… Я не помню, как точно звучало его новое мусульманское имя на дари, но на русский язык оно переводилось «Кисточка на чалме Магомета».

В своей прежней, советской, жизни «Кисточка» был гранатометчиком, и гранатометчиком достаточно искусным. Во время боевых душманских акций он был дерзок и смел. Как-то раз мастерски подбил наш БТР, чем заслужил еще большее уважение среди своих новых соратников. Ему дали жену – пятнадцатилетнюю девочку, при дележе награбленного у местных жителей добра не обижали, отчего плов «Кисточки» всегда был жирным, а халат засален, что по местным правилам считалось признаком определенного благосостояния. Вытирать жирные от плова руки о волосы, полы халата и о сапоги, дабы подчеркнуть свой достаток, – древняя традиция. Отсюда же и вечный, неистребимый запах бараньего сала, исходящий от местных жителей. Такие подробности новой жизни бывшего гранатометчика контрразведчики узнавали от своих агентов, внедренных в банду. Когда антисоветская деятельность «Кисточки» и его участие в боевых действиях против советских войск стали очевидны, было принято решение вернуть бывшего нашего военнослужащего на родную землю и передать в руки правосудия.

– Во время операции по изъятию этого парня из банды (речь шла именно об изъятии, а не освобождении) мы потеряли двух агентов-афганцев, которых разоблачили душманы и публично, в назидание другим, расстреляли. Они прокололись на повышенном интересе к объекту и на попытках установить с ним контакт. У душманов контрразведка тоже не дремала. В бандах находились офицеры иностранной разведки и контрразведки. Инструкторы были отличными профессионалами. Там долго не разбирались. При малейшем подозрении на измену проблему решали радикально. Командир объявлял приговор, который тут же, без промедления, приводили в исполнение.