Читать книгу "Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей"

По завершении рабочего дня Аш бо́льшую часть свободного времени проводил, стреляя дичь в предгорьях, а остальное делил между поло и соколиной охотой. Раз в неделю он писал Белинде, которой не разрешалось отвечать на письма, и каждый месяц ездил в Пешавар, чтобы нанести официальный визит с позволения майора Харлоу.

Одно время он наивно полагал, что без труда обойдет установленные ограничения, посещая разнообразные увеселительные мероприятия в Пешаваре: танцевальные вечера в клубе, приемы, выезды на охоту, скачки, – где непременно встретит Белинду. Но его расчеты не оправдались. Провожатые строго присматривали за девушкой, не давая Ашу возможности поговорить с ней, а смотреть, как она ездит верхом и мило беседует с другими мужчинами или танцует с Джорджем Гарфортом, по всей видимости остававшимся ее любимым партнером, было для него столь мучительно, что он испытал почти облегчение, когда командир эскадрона, прознав об этих визитах, наложил на них запрет и разрешил ему наведываться в Пешавар не чаще раза в месяц, когда позволяет майор Харлоу.

Аш стал безумно ревновать девушку к Джорджу, хотя это было напрасной тратой эмоций. Родители Белинды разрешали мистеру Гарфорту часто наведываться к ним в дом и не возражали против того, чтобы она танцевала с ним или совершала конные прогулки, но у них хватало ума понимать, что дочери грозит опасность влюбиться в него, и в обычных обстоятельствах, вероятно, они вообще не приглашали бы в гости человека, занимавшего столь скромное положение в пешаварском обществе. Но тот факт, что его прибытие в Пешавар совпало с осенними маневрами, ставшими причиной острой нехватки партнеров по танцам, сыграл Джорджу на руку, а его привлекательная наружность мгновенно произвела впечатление на всех юных леди в военном городке. Это обстоятельство вкупе с недавно обретенной самоуверенностью и рассказами о титулованной бабушке (по слухам, дочери прекрасной греческой графини и самого лорда Джорджа Гордона Байрона) возвысило мистера Гарфорта над безликой толпой, и Белинда повела бы себя против человеческой природы, если бы не нашла удовольствия в том, что молодой человек, вызывающий восхищение у всех остальных девушек, смотрит только на нее одну. Помимо всего прочего, как она однажды сказала Ашу, Джордж превосходно танцевал.

Посему она продолжала часто видеться с ним даже после возвращения полков в Пешавар, ибо отец не возражал против того, чтобы Белинду повсюду сопровождал молодой человек, за которого ей никогда не вздумается выйти замуж, и даже надеялся, что общение с ним поможет дочери забыть о дурацкой помолвке. О чувствах Джорджа он не задумался ни на минуту. По мнению майора Харлоу, каждый молодой человек когда-нибудь влюбляется и остается с разбитым сердцем, причем большинство делает это до пяти раз подряд. Он также не собирался принимать в расчет и чувства Аша: женитьба в девятнадцать лет – нет, у мальчика явно с головой не все в порядке! Несомненно, на его образ мыслей пагубно повлияли либо умственная неразвитость, либо воспитание, полученное в первые годы жизни, поскольку, будь он уроженцем Индии, он смог бы жениться в пятнадцать лет, не вызывая никаких толков. Но ведь Аштон – британец и должен вести себя, как подобает британцу.

Аш изо всех старался держаться подобающим образом, но находил это трудным делом. Те самые качества, которые девять лет назад Авал-шах, а потом командующий Корпусом разведчиков и, позже, полковник Андерсон считали ценными и в перспективе очень полезными, сейчас обернулись недостатками, и Аш часто завидовал своим товарищам-офицерам, способным принимать решения с такой веселой уверенностью. В большинстве случаев они всегда знали, что правильно и неправильно, что обязательно и необязательно, что очевидно, благоразумно или справедливо, – для них все было просто. Куда сложнее приходилось Ашу, склонному рассматривать любой вопрос не только с точки зрения выпускника английской частной школы и кадета Британской военной академии, но и с точки зрения младшего капрала Чодри Рама или совара Малик-шаха, что не упрощало, а сильно усложняло дело, ибо знание образа мыслей совара, представшего перед судом, или ясное понимание побуждений, заставивших подсудимого совершить то или иное преступление, не всегда помогало быстро вынести четкий приговор.

Слишком часто Аш принимал сторону человека единственно по той причине, что сам мог считать себя – и зачастую считал – уроженцем Индии. А между западным и восточным складом ума существует принципиальная разница, и этот факт издавна сбивал с толку многих исполненных благих намерений миссионеров и ревностных должностных лиц, которые, как следствие, объявляли все туземные народы безнравственными и продажными, поскольку местные законы, нормы поведения, обычаи и традиции отличались от принятых на христианском Западе.

– Сахиб, например, – объяснил мунши, пытаясь проиллюстрировать означенную разницу своим ученикам, – всегда дает на вопрос правдивый ответ, не подумав сперва, не лучше ли солгать. С нами дело обстоит наоборот, что в конечном счете помогает избежать многих неприятностей. Мы, жители этой страны, полагаем, что правда зачастую опаснее лжи, а потому ее нельзя беспечно разбрасывать по сторонам, точно лузгу для цыплят, но следует использовать с великой осторожностью.

Его ученики, младшие офицеры, сызмала усвоившие от своих родителей и наставников, что ложь – это смертный грех, были шокированы открытым признанием старого учителя, что в Индии ложь допустима и приемлема, причем по соображениям, кажущимся англичанину коварными и циничными. Со временем они лучше поймут смысл сказанного, как это случилось до них с другими британскими офицерами, чиновниками и торговцами, и начнут приносить все большую пользу своей стране и империи, находящейся под властью Англии. Но при всем своем желании они сумеют понять лишь ничтожную долю мотивов и соображений, определяющих азиатский образ мыслей, – увидят лишь вершину айсберга. Только считаные единицы из них научатся проникать взором глубже, а многие станут ошибочно полагать, будто научились, хотя подавляющее большинство не пожелает или окажется не в состоянии даже предпринять такую попытку. Происхождение, окружение, традиции, культура и религия разделяли англичан и индийцев, и до сих пор мостов через эти пропасти было очень мало, причем в лучшем случае они представляли собой хрупкие, ненадежные сооружения, способные рухнуть в самый неожиданный момент, если на них возложить слишком много надежд.

Ашу жилось бы гораздо легче, если бы он, по примеру своих товарищей-офицеров, сосредоточился на строительстве и использовании таких мостов, а не стоял ногами на разных краях пропасти, с трудом удерживая равновесие и не в силах перенести вес ни на одну, ни на другую ногу. Он находился в ужасном положении и не получал от него никакого удовольствия.

Самые счастливые свои часы он проводил, выезжая на охоту с Зарином, хотя даже Зарин стал другим. Прежние отношения, которые они оба поначалу сочли благополучно восстановленными, изменились по не зависящим от них обстоятельствам. Зарину становилось все труднее забывать о том, что Аш – сахиб и офицер, облеченный властью над ним, и это естественным образом возводило преграду между ними, правда настолько тонкую, что Аш едва ее замечал. Но вследствие долгого проживания Аша в Англии, его служебного положения в полку и отдельных его слов и поступков Зарин больше не имел ясного представления, как поведет себя друг в той или иной ситуации, а посему предпочитал соблюдать осторожность. Ибо Ашок являлся также Пеламом-сахибом, и кто знает, который из них возобладает в нем в любой момент времени – сын Ситы или британский офицер?