Читать книгу "Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард"

– Питер Виггин, – сказала Вирломи, – знает, как использовать людей так, чтобы никто даже не догадался, что их используют.

«Это можно сказать и об армянах, и о Хань Цзы, – слушая ее, подумал Алай. – Возможно, именно их без их ведома использует Питер Виггин. Не так уж сложно отправить Боба и Петру навестить Арканянов, а потом сочинить историю, будто это означает, что армяне готовы вступить в СНЗ».

Алай поднял руку:

– Наджас, не мог бы ты сравнить язык статей Мартелла с тем, что писал Питер Виггин, включая статьи Локка, и сказать, могли ли они быть написаны одной рукой?

За столом послышался одобрительный ропот.

– Мы не станем предпринимать никаких действий против Армении, – продолжал халиф Алай, – основываясь на безосновательных слухах из сети или на нашем давнем подозрительном отношении к армянам.

Он наблюдал за реакцией. Некоторые одобрительно кивнули, но большинство никак не реагировали. А Мусафи, самый младший из визирей, воспринял его слова с явным скептицизмом.

– Говори, Мусафи, – предложил Алай.

– Для народа нет особой разницы, – сказал молодой визирь, – можем мы доказать заговор армян против нас или нет. Это не судебный процесс. Многие говорят, что, вместо того чтобы мирно обрести Индию, вступив с ней в брак, мы таким образом ее потеряли.

Алай не смотрел на Вирломи, но никакой перемены в ее поведении не почувствовал.

– Мы не делали ничего, когда Гегемон унизил суданцев и похитил мусульманскую землю в Нубии. – Мусафи поднял руку, предупреждая неизбежные возражения. – Люди действительно верят, что эту землю у нас украли.

– Значит, ты боишься, что люди подумают, будто халиф ни на что не способен?

– От вас ждут, что вы распространите ислам по всему миру. Но вместо этого вы, похоже, сдаете позиции. Однако сам тот факт, что Армения является источником серьезного вторжения, означает, что именно там можно предпринять некие ограниченные действия, которые убедили бы народ, что халифату все еще небезразлична судьба ислама.

– И сколько людей должно ради этого умереть? – спросил Алай.

– Ради неизменного единства мусульманского народа? Столько, сколько будет угодно Аллаху, – ответил Мусафи.

– В твоих словах есть мудрость. Но мусульмане – не единственный народ в мире. Вне пределов ислама Армения воспринимается как героическая нация-жертва. Какова вероятность, что любые действия в Армении сочтут доказательством расширения ислама – того, в чем нас обвиняет Мартелл? И что тогда станет с мусульманскими меньшинствами в Европе?

Вирломи наклонилась вперед, смело глядя в глаза каждому советнику, словно властью за этим столом обладала именно она. Она вела себя намного агрессивнее, чем позволял себе Алай в отношении своих друзей. Впрочем, для нее они друзьями не были.

– Вас так волнует единство?

– В мусульманском мире оно всегда было проблемой, – ответил Аламандар; некоторые усмехнулись.

– Свободный Народ не может вторгнуться к нам, поскольку мы намного сильнее их в любой точке, где они могли бы нанести удар, – сказала Вирломи. – Разве наша цель – объединить мир под властью халифа Алая? В таком случае наш главный соперник не Питер Виггин, а Хань Цзы. Он явился ко мне с заговором против халифа Алая, предложив выйти за него замуж, чтобы Индия и Китай могли объединиться против ислама.

– Когда это было? – спросил Мусафи.

Алай понял, почему он спрашивает.

– Еще до того, как мы с Вирломи вообще задумались о браке, Мусафи. Моя жена вела себя более чем достойно.

Мусафи удовлетворился ответом. Вирломи даже не подала виду, что ее чем-то обеспокоила неожиданная пауза.

– Войны не ведут ради укрепления единства у себя дома – для этого проводят экономическую политику, позволяющую людям жить сыто и богато. Войны ведут ради безопасности, ради расширения границ и ради устранения будущих угроз. И такая угроза – Хань Цзы.

– С тех пор как Хань Цзы занял свой пост, – заметил Колючка, – он не предпринимал никаких агрессивных действий. Он живет в мире со всеми своими соседями, даже отправил домой индийского премьер-министра – разве не так?

– Это вовсе не жест примирения, – возразила Вирломи.

– Экспансионистская политика Снежного Тигра провалилась, и его самого больше нет. Нам незачем опасаться Китая.

Колючка зашел чересчур далеко, и все сидевшие за столом это поняли. Одно дело – предлагать, но совсем другое – прямо возражать Вирломи.

Та села и многозначительно взглянула на Алая, ожидая, когда супруг покарает виновного. Но Колючка заслужил свое прозвище именно тем, что говорил неудобную правду. К тому же халиф вовсе не собирался наказывать собственных советников лишь потому, что они раздражали жену.

– Наш друг Колючка в очередной раз подтвердил, что его прозвище выбрано более чем удачно. И мы в очередной раз простим ему его прямоту. Или лучше сказать – остроту?

Послышался смех, хотя все еще опасались гнева Вирломи.

– Как я понимаю, совет предпочитает посылать мусульман на смерть в мелких стычках, в то время как настоящему врагу позволено беспрепятственно накапливать силы лишь потому, что он пока на нас не напал. – Она повернулась к Колючке. – Добрый друг моего мужа по прозвищу Колючка похож на человека в протекающей лодке, окруженной акулами. У него есть ружье, и другой пассажир говорит ему: «Почему не стреляешь в акул? Как только лодка затонет и мы окажемся в воде, ружье тебе уже не поможет». – «Глупец, – отвечает первый. – Зачем мне дразнить акул, если ни одна из них еще меня не укусила?»

Колючка, похоже, решил рискнуть:

– Я слышал другую историю, про лодку, окруженную дельфинами. И человек стрелял в них, пока у него не кончились патроны. «Зачем ты это сделал?» – спросил его друг, и тот ответил: «Потому что один из них был переодетой акулой». – «Который?» – спросил его спутник. «Глупец, – ответил первый. – Я же сказал – переодетый». И тут кровь в воде привлекла акул, но патронов в ружье уже не было.

– Спасибо вам всем за мудрые советы, – поблагодарил Алай. – Мне нужно обдумать все, что вы говорили.

Вирломи улыбнулась Колючке:

– Надо будет запомнить твой вариант истории. Трудно решить, какой из них смешнее. Возможно, один забавен для индусов, а другой – для мусульман.

Алай встал, по очереди пожимая руки сидящим за столом и тем самым позволяя им уйти. Продолжать разговор для Вирломи было уже слишком невежливо, но она все равно не сдавалась.

– А может, – сказала она, обращаясь ко всем сразу, – история Колючки забавна только для акул. Поскольку, если поверить в его историю, акулам ничего не грозит.

Вирломи никогда еще не заходила столь далеко. Будь она мусульманской женой, Алай мог взять ее за руку и мягко выпроводить за дверь, а потом объяснить ей, почему нельзя говорить такие вещи мужчинам, которые не могут ей свободно ответить.