Читать книгу "Тайны Гестапо - Анатолий Вилинович"

Девочка пригласила всех сесть и сообщила, что ее зовут Таня. А на вопрос, где мама, ответила, что ее и старшего брата полицай забрал на работу. Придут они вечером и принесут хлебца.

Ольга подозвала к себе девочку, обняла и по-приятельски спросила:

– Согласна хозяйка взять нас на квартиру?

Та ответила:

– Да, но как мама…

Перенесли все вещи из машины в квартиру.

Домишко сразу ожил. Расторопные Гейнц и Павел съездили на базар, привезли угля и дров, двух куриц и ведро картошки. По пути заглянули к Пиндеру. Гейнц вручил ему записку, таинственно сказав:

– От штандартенфюрера СС Ранке, лично прошу передать гауптштурмфюреру СД Гансу Ауге, который сейчас очень занят и приедет позже.

А потом добавил, что он, ефрейтор, мчится сейчас по очень важному делу и никак не сможет передать записку сам.

Пиндер заверил, что обязательно выполнит просьбу, ефрейтору не стоит беспокоиться.

Никто не сомневался в том, что Пиндер развернет записку, написанную рукой Ольги, и прочтет:

«Дорогой Ганс!

Случайно узнал, что ты в Юзовке и очень хочу тебя видеть. Прошу пожаловать ко мне сегодня на традиционный ужин. Не сомневаюсь, что ты помнишь наши дружеские застолья! Твой Ранке, штандартенфюрер СС».

Пиндер удовлетворенно крякнул, а когда спустя несколько часов прибыл и сам «гауптштурмфюрер» с «унтершарфюрером» Ольгой, и они прошли в свою комнату, Пиндер с почтением, несколько раз извинившись, вручил адресату «послание штандартенфюрера СС Ранке». Паркета прочел записку и сказал, что предстоит долгожданная встреча с другом.

Все это было проделано для того, чтобы лишить Пиндера всяческих подозрений, избавить от трудов относительно доклада в гестапо.

Когда вернулись в загородную лачугу, в печи уже пылал огонь, и Гейнц деловито хозяйничал возле нее. Танечка помогала ему.

Вскоре пришли хозяйка и ее сын, Толик. Зоя. Алексеевна, так звали женщину, была несколько испугана вторжением таких гостей, но постепенно, разговорившись с Ольгой, стала приветливой хозяйкой. А когда все сели за стол и вкусно поели, она совсем растрогалась и сказала:

– Живите здесь сколько хотите…

В этом домике «эсэсовцы» задержались. Ежедневно Андрей то с Ольгой, то с Павлом и Гейнцем ездили к Николаю, но тот лишь разводил руками и отвечал, что шифровку Андрея он передал, но связник на встречу не является.

Прошло еще два дня, и тогда Андрей, потеряв всякую надежду, сказал, что ждать больше нет смысла, связь нужна как воздух. А потом объявил, что они едут в Мариуполь на вторую явку.

Перед тем как отправиться в путь, завернули к лейтенанту Корну.

Доктор Шульц уже вернулся, но дома его не было, и они застали лейтенанта одного. Обратились к нему с просьбой опять заправить машину. Корн вручил Паркете несколько листков тонкой бумаги, исписанной мелким почерком: обстоятельный доклад доктора Шульца в Берлин о его командировке.

Ольга спросила лейтенанта:

– Не проявлял ли доктор Шульц интереса к сейфу?

Корн ответил, что, как обычно, открыл, достал бумаги и сел работать. Далее лейтенант сообщил им, что здоровье генерала Кранбюлера улучшается, а поскольку положение на фронте неважное, то генерал постарается побыстрее покинуть госпиталь…

Когда все садились в машину, вышла Клавдия Федосеевна, поздоровалась и осталась во дворе, пока машина не выехала на улицу. В ее глазах было что-то невысказанное, словно она хотела что-то спросить, уточнить, но не решалась.

5

Февральские морозы ослабели, и дорога, разбитая гусеницами танков, колесами машин и обозов, походила уже не на зимнюю, а на весеннюю. Из-за встречных колонн «опель» двигался медленно, и в Мариуполь группа прибыла к вечеру.

При подъезде к городу вынуждены были остановиться у контрольно-пропускного пункта фелвджандар– мерии. Проверка документов прошла благополучно, и они отправились дальше.

Мариуполь, солнечный и привлекательный летом, был в это время тосклив и мрачен. Развалины и закопченные остовы сожженных домов, безжизненные громады заводов производили угнетающее впечатление.

Фашистская оккупация состарила город. Обветшалые уцелевшие дома, засыпанные грязью и мусором трамвайные пути, нищенски одетые, выглядевшие не по своим годам, жители.

Миновали разрушенный железнодорожный вокзал, и «опель» покатился вдоль бездействующих трамвайных линий к «заграничному» порту, как его называли в народе. От порта машина свернула вправо и стала подниматься вверх.

– Белая дача, – показал Андрей, – туда мы часто наведывались за абрикосами, – и попросил Гейнца остановить машину.

Вместе с Паркетой вышли все, и перед ними внизу предстала удручающая панорама морского порта. Здания и элеватор были разрушены, в застывшей акватории гавани виднелись затопленные корабли и плавучий кран. Везде запустение и безжизненность. И только у расчищенных ото льда причалов под двумя портальными кранами, стояли ледокол и три парохода, с которых разгружались войска.

От порта опять свернули направо и медленно покатили мимо домов с садами. У одного солидного здания Андрей велел ефрейтору остановиться и в сопровождении Ольги смело вошел во двор. Они поднялись на крыльцо, и Паркета намеревался было рывком открыть дверь. Но в то же мгновение она сама отворилась, и перед ними вырос во всем своем форменном блеске стройный офицер итальянских военно-морских сил. Он приложил два пальца к фуражке и на чистом немецком языке представился:

– Капитан третьего ранга Ферро Джульяни.

– Гауптштурмфюрер СД Ганс Ауге, – так же четко ответил Андрей.

А Ольга тут же сообщила, что их направили на постой, кажется, в этот дом, не ошибаются ли они? И стала рассматривать дом.

На это капитан Ферро Джульяни вежливо ответил, что, по всей вероятности, произошло недоразумение, так как дом еще с осени занят офицерами итальянской военно-морской службы, но поскольку вышла такая непредвиденная накладка, а господа гауптштурмфюрер и унтершарфюрер нуждаются в ночлеге, то он может посоветовать им, даже не обращаясь к коменданту порта, занять дом по-соседству, из которого еще утром выехали офицеры из их же группы, и где они смогут прилично отдохнуть.

Паркета и Ольга поблагодарили офицера и направились к соседнему дому. По пути Андрей сказал Ольге, что это и был дом второго связника. Сейчас в нем расположились итальянцы, и где искать этого второго связника, он не знает. Но так или иначе, на ночлег останавливаться где-то надо. Они, конечно, воспользуются советом итальянского моряка.

Домик был небольшим, из двух комнат, и действительно пуст. Большая печь еще не остыла. Вещей было мало: по шкафу и по три кровати в каждой комнате, в кухне – нехитрая утварь и столовая посуда, два стола и несколько стульев. Домик показался им бесхозным. Да оно, собственно, и не могло быть сейчас иначе, так как все гражданское население по указанию немецких властей было выселено подальше от портовой зоны, дабы избежать диверсионных актов.