Читать книгу "Кромешник - О'Санчес"

На административных совещаниях вся головка зоны во главе с хозяином искала выход, как восстановить дисциплину и левые доходы. И наконец придумали – расценки решено было снизить в очередной раз, а нормы выработки повысить. Получалось изумительно складно и красиво: расценки – дело внутреннее, а значит, доля зарплаты в себестоимости снизится без всякой огласки, планируемый объём продукции прежний, сверхплановый – он на то и сверхплановый… А осуждённым придётся немного интенсивнее потрудиться – меньше дурогонов станет, которые от безделья режим нарушают. Хочешь пайку – шевелись.

Первыми начали обойщики. Бугра смены едва не утопили в баке с краской, когда он объявил о нововведениях. Как-то вдруг смена превратилась в стаю воющих психов: подобрав железные пруты и гаечные ключи, подростки бросились крушить ненавистные машины, баки, канцелярию, где по счастливой случайности не оказалось вольнонаёмных (в этот день для них проводились противоатомные учения), оконные стекла и лампочки. Сохранивший хладнокровие Карзубый тотчас отрядил посланца в другой корпус, и там немедленно поддержали. Поначалу кинулись было на актив, но те настолько искренне и яростно молотили в прах имущество зоны наравне со всеми, что на время бунта антагонизм затушевался. Впрочем, бугор зоны и ещё с десяток заядлых активистов предпочли сбежать на вахту, удерживаемую вооружёнными охранниками.

Несмотря на день, по промзоне загуляли прожектора, сирены надсадно возвещали на всю округу, что в пятьдесят восьмой-дэ – ЧП на уровне массового побега. Из зоны на вахту поспешно мчались служаки – одного, по слухам, уже порвали насмерть. Нет, беднягу только измолотили, но убивать не стали, он слыл «хорошим», не раз водил коней (передавал с воли всякое – за деньги, конечно).

Это была заслуга Карзубого, он понимал, что бунт вряд ли закончится полной победой восставших, и дал установку: «мебель» крошить, «людку» не трогать. Дальше следовало прорваться в жилую зону, вплотную примыкающую к промзоне, их разделяла только ограда из колючей проволоки. Зачем это было надо – никто не знал, да и не спрашивал, инстинктивно рвались в то место, которое считали домом (и постель и тумбочка – все здесь). Душа Гека также стремилась в жилую зону, у него, как и у Карзубого, и Жуковара, и у рога-активиста Длинного, и у многих других на жилой зоне были денежные и вещевые заначки, а у Карзубого ещё и «дуван» – общак, за который он головой отвечал перед зоной.

Штурм начали тотчас же. Клещами, ломиками, пожарными топорами и баграми в пять минут раздолбали целую секцию ограды и черно-синим потоком хлынули в жилую зону. В первую очередь был разграблен медпункт, куда ринулись любители спирта и веселящих таблеток. Нетаки под предводительством Карзубого принялись взламывать двери в кабинеты лагерного начальства, хотя самый желанный кабинет, кумовской, был недоступен – располагался вне зоны. Гек, само собой, был там же. Он и Повидло притащили фомки и кувалды – надеялись поживиться содержимым сейфов. Денег нашли изрядно, около четырех тысяч наличными, их положено было сдать в общак. Документы свалили прямо на паркет в кабинете у хозяина, но Гек вдруг раздумал сжигать их и даже запер кабинет снаружи, когда пришлось бежать на экстренную сходку, созванную Карзубым.

Наибольшую активность в штурме и разрушениях проявили те, кто мотал срок за «мохнатку» – изнасилование. По нынешним временам на взросляке таких карали с разбором, вникая в обстоятельства дела, но лишние очки перед неизбежным «страшным судом» никогда не грех добавить. Парафины смотрели на все мёртвыми глазами – им было бара-бир, чей верх, каковы порядки, было бы что пожрать… Даже опущенные проявляли намного больший интерес, но они шли следом, чтобы не смешиваться и не соприкасаться с основной массой осуждённых.

Наступила ночь. Зону окружили внутренние войска, готовясь к её силовому «освобождению». Нетаки проводили сходку, им предстояло решать – что делать прежде всего. По опыту поколений они знали, что малолетку с налёту брать не будут, пришлют увещевателей, постараются расколоть – опереться на «наиболее сознательных». Но тут им будет потруднее обычного – актив замазался наравне со всеми. Будет круто для очень многих, надо было искать «амортизаторы». Карзубый проявил себя настоящим полководцем: сумел связать круговой порукой извечных врагов, активистов, избежал «мокряков» – убийств, теперь же стимулировал деловых не на продолжение грабежей, а на мыслительные подвиги.

Гек высказал идею о документах: надо поискать там что-нибудь, парафинящее их начальство в глазах более высокого начальства, и назвать это причиной возмущения. Хозяин – ворюга, его замы – тоже, надо найти подтверждение. В кабинете у хозяина он приготовил какие-то документы… Идея показалась сходке толковой. Карзубый, Моня Бриц, приглашённый для этого случая Попус и ещё пара грамотных, развитых пацанов немедленно перешли в кабинет хозяина. Остальные решили тормознуться здесь же, в кабинете растлителя, у него было попрохладнее – в январе всегда жарко в этих краях, а нынче даже ночью дышать нечем. Гек решил выспаться позже, а пока пошёл перепрятывать заначку с тысячей в более безопасное место…

Деньги он запрятал под деревом за столовой, куда, как ему казалось, искать никто не полезет. Но, видимо, он не сумел уберечься от чьего-то бдительного глаза: денег на месте не было. Земля была разрыта, полиэтиленовые пакеты – четыре штуки, один в одном, для прочности, – небрежно разорваны и выброшены тут же. Гек так и похолодел. Тысяча, косая, – единственное, что он поимел за три с половиной года отсидки, все его достояние – исчезла в один миг, упала в гадские руки! На глаза навернулись было слезы, но влага так и не сумела скопиться в полноценные капли… Гек стоял, потрясённый, минут пять, не меньше. Мысли скакали и путались. Гек нашёл в себе силы отвернуться и пойти спокойно, пытаясь лихорадочно осмыслить – как вычислить крадуна…

– Малёк, что с тобой, дрейфишь? – осклабился Карзубый. – Расслабься… Хочешь хариться? Зузу в канцелярии с Блином, я только что оттуда. За ним будешь…

– Мерси, в другой раз. – Гек брезговал педерастами, а женщин у него ещё не было. – Ширинку застегни… Слышь, Энди, какая-то крыса мой загашник тяпнула.

– Ох ты, сочувствую. Много было?

– Косяк.

– Ц! Вот гадство! Думаешь на кого?

– Нет, никого определённого не подозреваю, никому не говорил…

– Ладно, заваруха кончится – поищем, – неуверенно наморщился Карзубый, но и он, и Гек отлично понимали, что вероятность найти, а тем более вернуть украденные деньги микроскопически мала.

– Тебя, Малёк, видимо, пасли все это время, ты же у нас всегда с бабками… Да плюнь, урка с деньгами не дружит. Выпить будешь?

– Не будешь, не пью и не курю. Но пожрал бы, есть что пожевать?

Карзубый почесал ухо, кивнул:

– Сделаем, черняшка и какао-сгущёнка. И «третьячок», если не допили.

– Годится, – повеселел Гек. – Кипятком разведу – четвертачок получится, мне как раз. Ты прав, хрен с ними, с бабками. Это не общак, новые добуду.

Упоминание об общаке мгновенно выдернуло Карзубого из благодушного расслабона, он посерьёзнел и стрельнул глазами вокруг.