Читать книгу "Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе - Дорис Лессинг"

— О, Гриот! — рыдала Лета. — А я так надеялась, что вы не узнаете о том, что мы здесь!

— Не плачь, — приказным тоном сказал он, и Лета постаралась осушить слезы. — Данну будет больно услышать, что ты скрыла от него свое появление.

— Мне так стыдно, — воскликнула Лета.

И прежде чем она снова залилась слезами, Гриот велел:

— Лета, прекрати. Пожалуйста. Я скажу Данну, что ты здесь. Иначе он очень на меня рассердится. Он постоянно вспоминает о тебе. Он так тебя любит. Разве ты забыла, что вы вместе пережили столько приключений.

— Не так уж и много. Да и вообще, сейчас все по-другому. Ты и сам это видишь.

— Ты пленница?

— Да. Мы все пленницы.

— Через два дня наша армия выступает в поход в Тундру. Мы уходим, все до одного. Нас там уже ждут. Если будешь готова, я пришлю за тобой солдат, и Кайра не сможет помешать тебе уйти.

— А девочки? Мои бедные девочки?

Гриот не мог удержаться и во время разговора с Летой украдкой поглядывал на этих существ, настолько непохожих друг на друга: белых альбов и черных девушек из Речных городов, которые сидели в комнате, полуобнаженные и скучающие.

— Если ты не успеешь собраться до нашего ухода, то постарайся добраться до Тундры. А там уже сможешь решить, что вам делать дальше — тебе и твоим девушкам.

И Гриот ушел, отсалютовав им всем на прощание. Ему казалось, что девушкам это должно было понравиться.

Не в силах разобраться, правильно так думать или нет, Гриот снова и снова возвращался к мысли о том, что было бы совсем неплохо иметь в Тундре всегда готовых к услугам девушек Леты. Ничего плохого в их занятиях он не видел. Гриот не мог понять, почему Лета ведет себя так, будто совершила какое-то ужасное преступление. Да, должно быть, есть вещи, недоступные его пониманию. Гриот в очередной раз пришел к такому заключению. Но вот взять хотя бы его подружку — что бы он почувствовал, если бы та стала одной из девушек Леты? Хм, пожалуй, ему бы это не очень понравилось. Хотя и сейчас она принимает других мужчин, Гриот знал об этом. Он вечно занят, бедняжке бывает одиноко — Гриот не винил ее. Ну вот, опять. Чего-то в нем не хватает, что есть в других людях. А когда человек приходит к подобному заключению, он чувствует себя так, будто прибыл после долгого путешествия в пункт назначения и вдруг понял, что забыл имена тех, с кем должен встретиться, или не взял с собой нужную одежду или еще что-то важное. «Но ведь в остальном я в порядке, верно? Значит, не так уж я плох», — решил Гриот.

Что касается девушек в лагере, то Данн все равно и слушать ни о чем подобном не захочет. Он сроду не согласится на то, чтобы поместить Лету и ее девушек в дом утех. Вот и еще одна проблема, которую Гриоту приходится отложить на потом.

Гриот нашел Данна и Тамар сидящими у входа в комнату, где лежал Рафф. Али охранял его покой.

— Вам двоим пора ложиться спать, — сказал он тихо, чтобы не разбудить спящего снежного пса.

Али улыбнулся и поднял руку в жесте, который говорил: «Спасибо за то, что уводишь отсюда Тамар и Данна, им сейчас здесь не место».

Гриот проводил девочку и генерала до их комнат, проверил караулы и тоже отправился спать.

На следующий вечер он снова обошел внутренние дворы Центра (их было так много, что некоторые он видел в первый раз.) Теперь Гриот без опаски останавливался у костров и разговаривал с людьми Кайры. Повсюду валялись черные одеяла — в углах, просто на земле, отброшенные солдатами, которым стало жарко у огня. В армии Данна (или Гриота) солдаты обращались со своими одеялами трепетно, следили за тем, чтобы они всегда были чистыми, и штопали, если одеяла рвались.

В эту ночь Гриот пустил среди солдат Кайры слух: «В Тундре каждый честный солдат сможет получить красное одеяло».

***

И вот, в ночь новолуния, долгожданный момент настал.

Четыре солдата вынесли сколоченный для Раффа ящик с длинными рукоятками, куда и погрузили больное животное. Они все — Данн, Гриот, Тамар и Али — взяли свои заплечные мешки и следом за Раффом навсегда покинули Центр.

Выйдя на дорогу, Данн остановился, оглянулся назад. Через большие ворота он видел вход в тайник. Оттуда во двор вытекала вода.

По всему пути через определенные промежутки армию ждали проводники. Группу, в которой шли Данн и остальные, вела женщина, одна из лучших разведчиц Гриота. Она часто путешествовала через болота в Тундру и обратно и знала как свои пять пальцев все пруды и топи, промоины и зыбучие пески. Женщина шла впереди, за ней следовал Гриот, потом снежный пес в своем ящике, и замыкали шествие Данн, Тамар и Али. Каждый видел перед собой лишь темный силуэт идущего впереди на фоне еще более темных облаков. Луна, когда она пробивалась сквозь облачка, была едва заметным штрихом на небе, и слабый свет ее не мог рассеять мрак болотной ночи.

Когда они сворачивали с дороги на тропу через болота, к Тамар скользнула фигура с черным одеялом, повязанным вокруг лица, и сунула девочке в руки куклу. Это была деревянная статуэтка, которые встречались в музеях Центра, только у этой из груди торчали острые щепки. Всей армии было приказано хранить в походе молчание, но, когда их группа по команде проводницы остановилась у опасного места, Тамар шепнула Данну:

— Ненависть — странная вещь. Почему Кайра и Рэя так меня ненавидят? Когда они смотрят на меня, их глаза — как ножи. Я их не то чтобы ненавижу, но очень боюсь.

В темноте ее испуганного личика почти не было видно. Данн взял куклу, которую Тамар показывала ему, и зашвырнул ее в лужу.

— Я бы сказал, что любовь ничуть не менее странное чувство, — тоже шепотом ответил он девочке.

Али, стоявший за спиной Данна, неодобрительно вздохнул.

Тамар вложила свою ладошку в руку дяди, и голос ее прозвучал тонко и жалобно:

— Данн, Данн…

— Да, понимаю, — сказал Данн. — Но не слушай меня, малышка. Я не это имел в виду.

— А я думаю, это, — прошептала Тамар.

— Мы должны идти, — сказал им Али.

Это была долгая ночь, наполненная странными звуками, которые издавали болотные птицы и животные, лягушки и рыбы, рассыпавшиеся перед людьми в стороны. В темноте порой появлялись огни, но это не могли быть фонари солдат, потому что зажигать фонари было запрещено. Людям приходилось идти след в след. Иногда по обе стороны тропы плескалась вода, и ноги скользили в жидкой грязи. Кто-то вскрикнул — это один солдат, оступившись, упал в воду. Послышались всплески, приглушенные голоса — товарищи вытащили его. Это небольшое происшествие, случившееся в непроницаемой тьме, заставило всех поежиться. Столько людей идет рядом, целая армия, и если их так много, то кто знает, нет ли среди них врагов?

Рассвет застал их посреди болот. Повсюду вокруг брели или стояли сотни людей: зеленовато-коричневые фигуры на фоне серовато-зеленой воды. Красные одеяла были свернуты и спрятаны в котомки. Целая ночь ушла на то, чтобы преодолеть третью часть пути. В утреннем свете, который рассыпал розовые отражения на потревоженную людьми водную гладь, далеко позади все еще виднелась громада Центра. Его окутывало грязное облако дыма в багровых отблесках огня.