Читать книгу "Белая ночь - Дмитрий Вересов"

А когда вырезают живое, то живого уже нет! Ты понял?!

— Но ведь всем женщинам делают аборты.

Вон, тете Нине, я слышал…

— Пошел ты со своей тетей Ниной к дяде Феде! Передавай ей привет от нерожденных детей. Значит, ей повезло, а мне нет. Только и всего.

Герои Ремарка, может, были правы насчет рома? А может, ром и был главным героем «Трех товарищей»? И никто еще об этом не догадался?

— Послушай, Кира, — Киса неожиданно перешла на спокойный тон, — я, кажется, догадываюсь. Ты же мне столько раз говорил про армию, про то, что ты поступал в институт, только чтобы не идти в армию. Так? Теперь ты ушел из института и от своего папочки — большого начальника. Теперь твоей военной кафедрой, бронью должна стать я? Я должна срочно родить тебе двоих детей, как свиноматка, а пока ты будешь прятаться от военкомата. Я тебя правильно поняла?

— Ты не Kiss, а тетя Броня, — попробовал отшутиться Кирилл, но опоздал.

— Тебе не повезло, — тем же бесстрастным, уверенным голосом сказала Киса. — Инкубатор из меня не получается. Придется тебе поискать другую бронь. Можешь, например, под дурика закосить. Скажи, Дима все это прочитал у меня на ладони?

— В том-то и дело. Бред какой-то! Или дикое совпадение…

— Это, вообще-то, не так важно. Все равно все на этом заканчивается.

— Что заканчивается? Не говори глупости.

Я от своих слов не отказываюсь, предложение свое назад не забираю. Завтра идем расписываться.

— Никуда мы не пойдем. Мне не нужны благородные порывы, которые со временем превратятся в ненависть, запои и побои. Все правильно. Так оно и должно было произойти. Я, правда, надеялась, что немного попозже. Сказка оказалась очень короткой, закончилась на самом интересном месте.

Они еще говорили какие-то слова, вскакивали, ходили по комнате, смотрели в окно, но оба уже понимали, что их общая сказка действительно закончилась, и в закрывающемся занавесе уже осталась небольшая щелочка, в которую кому-то из них пора уходить…

«Свобода приходит нагая…» Чьи же это стихи? Ну конечно! Велимир Хлебников!

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы,

И мы, с нею в ногу шагая,

Беседуем с небом на ты…

Как хорошо вспомнить то, что мучает тебя который день. «О, рассмейтесь, смехачи!» А хочет ли он этой «нагой свободы»? Ведь ее получить очень просто. Надо только доехать до «Пушкинской» или «Владимирской», пройти по Загородному проспекту и самому явиться во Фрунзенский военкомат. Добровольцем. Берите, я готов! А там учебка где-нибудь в Чите, а потом Афганистан. Детская фантазия о собственной смерти показалась ему еще слаще. Теперь ему, помимо поникшей головы отца, представились еще и хмурое лицо Сагирова, растерянное Иволгина, плачущая навзрыд Киса, может, грустная Наташа… Вряд ли, конечно, но мечтать, так мечтать… Любовь с первого взгляда и тому подобное…

Кажется, он начал понимать, что подтолкнуло Женю Невского к этому шагу. Только сам он был не готов. «Все на свете, все на свете знают, счастья нет, и в который раз в руке сжимают пистолет. И в который раз, смеясь и плача, вновь живут. Ночь, как ночь, ведь решена задача — все умрут…»

А у него даже пистолета нет. И не достанешь папаша говорил, что нашел однажды на улице дамский пистолет, выброшенный, видимо, каким-то осторожным гражданином. В детстве Кирилл не раз слышал эту историю. Отец нарочно для него красочно описывал этот «вальтер» или «браунинг» (не будучи спецом, Алексей Петрович каждый раз называл оружие другим именем), так что Кириллу казалось, что он уже держал в руке эту маленькую блестящую смертоносную игрушку, будто ощущал ее тяжесть и холод. Но отец тоже был осторожным человеком и, не задумываясь ни на секунду, от, нес находку в милицию.

— А куда мне этот пистолет?! — объяснял он недоумевающему сыну, который по малости лет не мог уразуметь, как можно было добровольно расстаться с таким сокровищем. — В ворон, что ли, стрелять?!

Так что оружием Кирилл Марков не располагал. Ничего, сказал он, мрачно усмехаясь. Скоро в его распоряжении будет автомат Калашникова, а если особенно повезет — то и пострелять придется. В Афганистане.

Может, даже понравится. Лермонтов, вон, тоже — воевал! Другие способы расстаться со ставшей слишком сложной и неуютной жизнью, Маркова не устраивали. Интересно, думал он что выбрал Невский?! Если действительно выбрал, а не просто.., исчез. Как это заманчиво на самом деле — исчезнуть, стать другим человеком, сменить, подобно шпиону, имя, придумать себе прошлое — легенду и начать жить заново!

Только сложно, почти невозможно. Сейчас, когда он всерьез задумался над подобной перспективой для себя любимого, стало очевидно, что Невскому этот фокус бы не удался. Не тот человек. Не тот случай.

И куда потом?! В ад, к остальным суицидникам — там и повстречаемся, может. А может, и нет! Кто его знает, что там — за смертью…

Кирилл уже шел по Загородному. Он был полон решимости попрощаться со всем нажитым за эти годы, начать совершенно другую, ни на что не похожую жизнь. Оставалось пройти метров двести.

Вот и переулок, который сворачивал с проспекта к военкомату. Кирилл сделал несколько шагов и остановился. Высокие слепые стены стискивали проход с двух сторон. Он показался Кириллу очень тесным, а кусочек голубого весеннего неба слишком далеким. Чем тебе не гроб с открытой для прощания крышкой? Сейчас будут прощаться, целовать в лоб.

Сагиров, Иволгин, Киса, Наташа… Неожиданно в фантазии Кирилла приоткрылась какая-то боковая дверь и появился Саша Акентьев, Переплет. Взгляд его был, как всегда, холодным и отстраненным. Тонкие губы сложились в улыбку. Марков вышел на Загородный, нашел исправный телефон-автомат и позвонил Акентьеву. Он был уверен, что Переплет ему поможет…

Вечером он шел по набережной Фонтанки, отсчитывая дома. Потом он также считал дворы. Позвонил Марков в дверь без крыльца и почти без порога, которая казалась почти нарисованной на стене под аркой. Ему открыл высокий мужчина с узким лицом и длинными волосами пшеничного цвета, стянутыми сзади в хвост.

— Ты — Кирилл? — спросил он через порог, тряхнул головой, приглашая войти. — Я — Стас.

Бухало принес? Если нет, проходи сразу в комнату. А коль принес чего, то на кухню.

Кирилл принес. На кухне у невыключенной газовой плиты сидела, подтянув ноги на табурет, миниатюрная девушка в огромных очках.

Она, не отрываясь, смотрела на синее пламя.

— Знакомьтесь. Кирилл… Брюнхильда…

— Почему Брюнхильда? — не удержался от вопроса Марков.

— Из-за параметров, — ответил Стас.

— Понятно, — кивнул головой гость.

Марков сразу почувствовал, что вопросы в этой квартире как-то не звучат. Все надо принимать спокойно, ничему не удивляться.