Читать книгу "Белая ночь - Дмитрий Вересов"

— Не знаю… — Сима как будто бы начала какой-то высокопарный стих. — Так не должно быть. Не знаю, Володя. Но если ты считаешь, что так тебе лучше… Хорошо. Пусть. Забудем.

Но знай, что ты всегда сможешь прийти ко мне. И я пойму тебя.

Володе казалось, что он даже ощущает ритм выдаваемых ею строк. «Хорошо. Пусть. Забудем». Жаль, что у нее в характере совсем нет цинизма. В жизни без него так сложно, когда все вот так, «взаправду». То ли дело Нина.

— Вовк! — позвала Нина, не оборачиваясь. Вовк, иди к нам! Чего ты так долго? Я уже тут замерзла без тебя.

— Пойдем! — он тронул Симу за плечо. — Нас уже зовут, неудобно…

— Это тебя зовут. Ты иди. Мне надо сейчас побыть одной. — И она улыбнулась ему вымученной и жалкой улыбкой, скрывая готовые вскипеть слезы. Шантажировать мужчин она категорически не умела.

— Ладно… Я пойду… Ты давай…

Он пошел к скамейке, обсаженной сверху донизу бывшими одноклассниками. И, как всегда, возвращаясь от Симы к Нине, словно оборотень, почувствовал болезненное перерождение.

То клыки прорезались, то убирались…

А Сима осталась стоять у клена. Вздохнула.

И поняла, что не хочет возвращаться ко всем.

Ни сейчас. Ни позже. Не хочет видеть самодовольное личико хорошенькой Нины, не хочет страдать от грубого лексикона мальчишек и девчонок. Зачем здесь, в таком месте, говорить такие пустые слова?..

Она медленно пошла по аллее, дотрагиваясь руками до гладких мраморных тумб. Ее никто не окликнул.

И кто это назвал ночь белой? Совсем она не белая. Вон как вокруг темно. Ветви деревьев сплелись в вышине, и весь сад был как будто под крышей. И только белые статуи маячили вдалеке, как привидения.

Ее манил сумрак аллеи. Ей вообще захотелось подняться к ближайшей мраморной статуе и безмятежно окаменеть с ней в обнимку на долгие века. Или до тех пор, пока Вова Вертлиб не вернется из своей Америки и не расскажет ей о том, что построил в центре Нью-Йорка гениальное архитектурное сооружение.

А пока ведь все равно ждать. Так какая разница где: на факультете культурологии или в обнимку с холодным камнем? А зимой их закроют зеленым ящичком. И замороженная Сима будет стоять и ждать весны. «А они ведь такие же несчастные, как я», — подумала она вдруг с удивлением. Подошла к трагической женской фигуре, встала на железную трубу газонной ограды, схватилась за мраморный посох и поставила колено рядом с босыми ногами статуи.

А когда встала рядом с ней в полный свой маленький росточек, то замерла…

— Ой, ребята! Идите скорей сюда! Что я тут нашла, вы только посмотрите! Эй! Слышите меня! Алло!

На каменном пальце у статуи посверкивал удивительной красоты старинный перстень с черным, выпуклым, как глаз араба, камнем. Сима просто не поверила своим глазам. Она прикоснулась к перстню и попыталась снять. Но в этот момент ей показалось, что статуя резко покачнулась. Она взвизгнула, потеряла равновесие и спрыгнула вниз, упав на колено и запачкав белые брюки песком.

К ней уже деревянными шагами приближались потрепанные бесконечной ночью друзья.

— Чего у тебя тут, Серафима?

Она горящими глазами посмотрела на одноклассников.

— Смотрите, что нашла… — она показала на статую.

— Стоит статуя в лучах заката, — тупо отозвался Пономарев. — Да.

— Ну, на руки-то внимание обратите.

— Руки, как руки. Вот пальчик один отломан когда-то был. Надставили. Ну и что такого? Мы бежали, думали, тебя насилуют. Посмотреть хотели…

— Как что? А перстень какой красивый! — удивилась их равнодушию Сима.

— Какой перстень? Нет тут никакого перстня.

Ну, ты напилась, Серафима! Во даешь! — с восхищением посмотрел на нее Парецкий.

— Что значит нет? А это что? — Сима взяла ветку, указала ею на перстень и торжественно оглянулась.

На нее смотрели с недоумением.

— Нет, Симочка, ты не напилась. Ты, скорее всего, обкурилась. И капитально, — обходя ее по кругу и разглядывая с любопытством, проговорила Нина.

— А я вижу! — вдруг раздался позади них голос Сани. — Вот же оно, кольцо!

— Да где?! С ума вы, что ли, все посходили!

Саня подбежала к статуе, ловко забралась и стала снимать перстень с пальца. Но в этот момент кто-то из девчонок громко завизжал. Стало как будто темнее. Саня оглянулась и готова была потом поклясться, что увидела позади, на аллее, какую-то рябь и промелькнувшее, как рыба на мелководье, чье-то лицо и длинный силуэт.

Перехватив ее остановившийся взгляд, назад тут же обернулись и все остальные.

Через минуту они, как рекордсмены мира, один за другим перелетали через ограду и летели без оглядки вон из сада.

Наступал рассвет. Но утро огибало Летний сад, как остров. В нем, казалось, с восходом стало только темнее.

Конец первой книги