Читать книгу "Орудия тьмы. Железный шип - Кэтлин Киттредж"

Давление нарастало, разливаясь внутри, доходя до груди, до пальцев рук и ног. Казалось, моя голова вот-вот взорвется, как вдруг перед глазами у меня осталось только окно, сова и железо ловушки, готовой захлопнуться.

Все чувства до боли обострились, и давление прорвалось голосом Грейстоуна, заполнившим рассудок. Я чувствовала железо у себя в крови и вращающиеся шестерни вместо мозга. Я была домом. Дом был мной. Мы слились воедино.

Заостренная решетка рухнула, попав в пазы внизу окна и разрубив сову практически напополам. Из ее пробитого горла вылетел едва слышный стон, почти вздох, крыло судорожно забилось, кровь хлынула на подоконник, потекла, расползаясь пятном, по штукатурке, и сова умерла.

Наступившую тишину нарушали только рвущийся сквозь разбитое окно ветер да бешеный стук крови у меня в висках. Связь с Грейстоуном пропала. Дар, проявив себя, исчез, и я вновь осталась одна.

21

Поле лилий

Я еще долго проторчала на чердаке, не сводя глаз с ловушки и попавшего в ее челюсти существа, даже не мигая, пытаясь поднять капкан, вновь ощутить внутреннюю наполненность, ясное, пронзительное чувство единения с Грейстоуном.

Слово «Дар» и в малой степени не описывало пережитого мной. Никогда прежде я не ощущала ничего подобного. Я перестала быть просто Аойфе, когда это нечто вторглось извне в мой разум. Дар заставил меня чувствовать, сделал меня живой.

Но теперь ничего не происходило. У меня болела голова, болели глаза и звенело в ушах. Вонь от мертвой птицы наполняла небольшое пространство, пока я наконец не вытолкнула ее из ловушки, и она рухнула на землю с высоты четырех этажей. Кровь попала мне на руки, и я принялась отчаянно обтирать их о платье, о листы бумаги, лишь бы избавиться от отвратительной маслянистой гадости у себя на коже.

Усевшись на пол и уперев подбородок в колени, я вновь уставилась на окно. Я таращилась изо всех сил, пока мне не стало казаться, что голова у меня вот-вот лопнет от напряжения. Ничто даже не шевельнулось, кроме кончиков волос, скользнувших по щеке от поднявшегося сквозняка. Как я ни старалась, мне не удавалось вернуть то невероятно странное и сладостное ощущение, что нахлынуло на меня, когда я оказалась в нескольких дюймах от совиных когтей. Это был тот же туман, те же фигуры, лица, которых мне так и не удалось разглядеть. Что-то последовало за мной из Земли Шипов.

Я прислонилась головой к полке, откинувшись на мягкую кипу бумаги, и уставилась на затянутый паутиной потолок библиотеки. Отец писал об использовании Дара как о чем-то легком и простом. Все, чего пока добилась я, — разочарование и заляпанные кровью руки.

Веки у меня сами собой опустились. Я сказала себе, что это только на секундочку, просто чтобы немного утишить головную боль, но когда я открыла глаза, рассвет уже охватывал все вокруг своими иссиня-стальными пальцами.

Размяв затекшие руки и ноги, я подошла к окну. Кэл и Дин наверняка уже встали и нашли у входа в дом изувеченные останки совы. Но вместо них я увидела на подъездной дорожке одинокую фигуру в прозрачном утреннем свете. Знакомое кольцо тумана вихрилось у ее ног.

Подняв руку, Тремейн поманил меня пальцем, и я, как прежде отец, покорно пошла на зов.

В молчании мы вступили в круг, в молчании Тремейн взял меня за руку и вновь вывел на красноватую пустошь. Скрестив руки на груди, он, по-прежнему не произнося ни слова, смотрел на меня. Раструбы его перчаток поблескивали — здесь, в Земле Шипов, тоже был рассвет, и желтое небо подсвечивалось розовато-красным. Но воздух тут пах по-другому, и по едва прикрытым плечам у меня побежали мурашки.

Сняв голубую бархатную куртку, Тремейн накинул ее на меня.

— Спасибо, — пробормотала я. От куртки исходил аромат травы и роз, в котором свежесть мешалась с приторной сладостью разложения.

— Не благодари, — коротко отозвался он. — Это не знак внимания, мне просто нужно сейчас, чтобы тебя ничто не отвлекало. — Он оглядел меня, скрючившуюся под курткой, в которой я буквально тонула, а руки болтались в рукавах. — Ты хрупкая, как тростинка, — сообщил он, поднимая глаза к горному хребту, возвышавшемуся на западе. — С другими не сравнить.

— Я не тростинка, — буркнула я, раздраженная тем, что меня сравнивают, очевидно, с отцом и прочими.

Тремейн оскалил зубы.

— Что ж, увидим. — Поманив меня за собой, он зашагал по той самой тропе, на которой нам повстречался туман. В этот раз мы все же взобрались по склону и спустились в ложбину, где сломанными зубами торчали сложенные в круг камни. Преодолевая внешнее кольцо, я заметила, что они лежат в строгом порядке, расходясь от центра лучами и повторяя знак, оставленный чернилами колдовского алфавита у меня на руке.

— Дабы предотвратить поток вопросов, которым, без сомнения, не будет конца, — проговорил Тремейн, когда мы, пройдя кольцо, начали снова подниматься в гору. — Там, в тумане, были трупососы. — Он махнул рукой, словно это все объясняло.

Меня уже тошнило от его покровительственного тона — он разговаривал со мной как с глупым ребенком, который все равно ничего не поймет.

— Может, все-таки расскажешь, кто они такие? — пробурчала я. — Или я сама должна догадаться?

— Трупососы, — со вздохом ответил Тремейн, словно безнадежно отстающему ученику, — это бестелесные существа, ищущие для себя вместилище. Они вселяются в тела живых, выпивая их души. Они появляются здесь из другого места — из Земли Туманов.

От объяснения Тремейна мой страх перед наползающим маревом нисколько не уменьшился, но я до времени подавила свои эмоции. От Доброго Народа мне сейчас нужно было нечто совсем другое, чем их знания.

— Мой брат… — начала я. — Ты говорил тогда о мальчишке…

— Проведя достаточно времени среди Шипов, с моим народом, ты поймешь, как важно уметь заключать сделки, Аойфе, в чем их прелесть, — прервал меня Тремейн. — Прежде чем я окажу тебе услугу, ты должна кое-чем услужить мне…

— Не прошу я ни о какой услуге, — взорвалась я, так же не дав ему договорить, как не дал он мне. Наверное, выходить из себя подобным образом было некрасиво, но Добрый Народ тоже не слишком отличался ни добротой, ни тактом. — Если с Конрадом что-то случилось, просто скажи мне. Пожалуйста.

Тремейн шагнул на вырезанные в склоне ступеньки, ведущие обратно к пустоши. В своем зеленом жилете и штанах он казался частью растительности. Я последовала за ним, хоть и с куда меньшим изяществом.

— Я говорил о сделке, а не о выпрашивании. Веди ты себя разумней и умей придержать язык в присутствии старших, ты бы меня услышала.

Я ощутила, как ненависть закипает во мне. Мне хотелось двинуть по этим акульим зубам, врезать со всей силы, как бейсболист по мячу.

— Если ты притащил меня сюда, только чтобы играть в загадки, мог бы не трудиться, — стиснув зубы, проговорила я. — Я практически не знала отца и понятия не имею, куда он девался.