Читать книгу "Дневник покойника - Андрей Троицкий"

– Тебе сказали: не оборачивайся! – рявкнул Фазиль.

– Он поджег дом, – икнул дядя Батыр, – и теперь пришел… Чтобы убить его… Чтобы убить жену моего сына.

Дима не успел отступить в сторону. Тяжелая длинная палка, описав полукруг, вылетела из темноты и врезалась в затылок. Колени подогнулись, графин выскользнул из рук, а сам Дима оказался на полу. Он лежал лицом вниз, уткнувшись носом в покрывала; одна рука поднята над головой, вторая завернулась за спину. Кто-то больно стукнул его в бок, кто-то хотел ударить каблуком в глаз, но удалось закрыть лицо руками. Спасаясь от ударов, Радченко перекатился с живота на спину и снова на живот.

– А я знал, Адвокат, что ты придешь! – крикнул Фазиль. – Ты не мог не прийти. Я рад нашей встрече. А ты? Рад?

Дима попытался подняться, но тут же на его спину опустилась тяжелая дубинка. Он вскрикнул от боли, которая прошила тело от шеи до пяток.

– Я спрашиваю: ты рад? – продолжал кричать Фазиль. – Не слышу. Что ты бормочешь?

Радченко застонал и получил новый удар. Перед глазами запрыгали чертики. Левая сторона тела, от груди и плеча до кончиков пальцев, онемела. Он поморгал глазами и вдруг понял, что плохо видит. Потрогал лицо. Ладонь сделалась липкой от крови.

– Дай сюда палку! – заорал дядя Батыр. – Дай, я его, суку… Дай, я…

– Погоди ты. Сейчас.

Фазиль поднял дубину над головой и с размаху саданул ниже спины. Звук вышел смачный, будто на бетонный пол уронили кочан капусты. Дима закричал от боли, пополз вперед, уткнулся лбом в матрасы. И снова получил ногой в бок. Попытался ползти в другую сторону, но почему-то опять оказался возле матрасов.

Огонек керосиновой лампы едва светил. Куда ни ползи, в поле зрения попадали только эти проклятые матрасы. Фазиль Нурбеков присел и, взмахнув дубиной, снова навернул поперек спины, по почкам. Радченко закрыл глаза, до боли сжал зубы и подумал, что если не поднимется на ноги сейчас, то так и останется лежать на полу, застеленном покрывалами. Если не забьют насмерть, то сделают калекой. А прикончат чуть позже.

Кажется, он на пару секунд потерял сознание. Когда снова открыл глаза и повернул голову, увидел, что лежит возле столика, а Фазиль и дядя Батыр стоят в стороне и о чем-то негромко переговариваются. Фазиль держал в руке пистолет, направив ствол вниз.

– Ну, чего тянешь? – спросил дядя Батыр. – Кончай его. Иначе я это сделаю. – Тыльной стороной ладони он вытирал пот со лба, а в левой руке сжимал нож с длинным лезвием и рукояткой, вырезанной из бычьего рога.

– Для начала отрежь ему что-нибудь, – отозвался Фазиль. – И оставь себе на память… Ухо отрежь.

Глава 26

Остановив машину у дорожной развилки, Дэвид Крафт подумал, что не знает, куда ехать, налево или направо. Он включил верхний свет, пересел на заднее сиденье и некоторое время копался с ноутбуком, разглядывая карту Казахстана. Дорога, по которой он ехал, на карте отсутствовала. И населенных пунктов не видно. Только едва заметным красным пунктиром нанесена тропа, по ней пастухи гонят скот на летние пастбища. Тогда он разложил на коленях военную карту, что получил от Полозова.

Лампочка под пластиковой панелью давала слишком мало света, Крафт включил оба фонарика, что прихватил с собой. Наконец нашел поселок, что проехал час назад, нашел и проселочную дорогу, однако развилки на карте не видно. Минуту Крафт раздумывал, что делать дальше. Дорога уходила на юго-восток, значит, ему надо поворачивать налево.

Решив эту задачку, он сел за руль и поехал дальше.

Собрав все силы, Радченко оттолкнулся руками от пола и сел. Голова кружилась, подкатывала тошнота, кровь по-прежнему заливала глаза. Дядя Батыр, наблюдая за ним, засмеялся. Смех был каким-то странным, с металлической ноткой, будто смеялся не человек, а вокзальный громкоговоритель. Он сбросил пиджак на пол и, закатив по локоть рукава белой сорочки, провел краем лезвия по запястью руки, срезав темные волоски. Нож оказался острым, как бритва.

Радченко медленно поднялся на ноги. Голова кружилась, ноги были ватными. Он подумал, что уже не успеет вытащить пистолет, потому что его время вышло. Фазиль выключил предохранитель, потянул затвор пистолета на себя и отпустил, дослав патрон в патронник. Дима обернулся – Дорис по-прежнему лежала на матрасах; сырая марля, закрывавшая лицо, сбилась в сторону, в темном углу, стараясь подняться, копошилась старуха. Радченко подумал, что у него в запасе секунда, не больше, опустил руку, успев схватить керосиновую лампу за широкое металлическое основание, и запустил ее в Фазиля. Тот попытался отпрыгнуть в сторону, но керосин уже выплеснулся ему на грудь. Рубашка мгновенно вспыхнула, огонь взлетел вверх, загорелись волосы.

Дима сунул руку в карман штанов, стиснул рукоятку пистолета, дернул ее вверх, но не успел вытащить оружие. Дядя Батыр, сорвавшись с места, бросился вперед, словно бык. Он держал нож чуть ниже груди, готовый вогнать лезвие в живот противника, а затем перерезать ему горло, словно барану. Радченко отступил в сторону и что есть силы ударил нападавшего противника ногой в колено. Дядя Батыр упал, но быстро поднялся, сильнее сжал нож, зарычал по-звериному и шагнул вперед, надеясь опередить противника.

Дима дважды выстрелил ему в грудь. Когда дядя Батыр упал, направил ствол на Фазиля, катавшегося по полу, стараясь сбить с себя пламя, и прикончил его выстрелом в голову. Загорелись покрывала, которыми застелили пол. Дыма вокруг было столько, что защипало глаза. Где-то в этом дыму стонала старуха.

Подойдя к матрасам, Дима поднял Дорис на руки и медленно вышел из юрты, чувствуя тошноту и головокружение, слыша за спиной сиплое бормотание старухи.

– Убили, убили… Батыра убили…

Но никто не спешил на помощь. Лампочки над столами мигали – видно, что-то случилось с электропроводкой. Где-то внизу, у горящего дома, слышались крики и собачий лай. Людей вокруг, кажется, не было.

Радченко перешагнул через пьяного, лежавшего на тропинке, и пошел к дороге, где оставил машину. Правый глаз, залитый кровью, почти ничего не видел. Вот лампочки погасли, и стало совсем темно. Он боялся оступиться в этой темноте и упасть, понимая, что подняться будет трудно.

Когда гирлянда лампочек на шестах снова засветилась, Дима увидел, что впереди дорогу загораживают трое мужчин в праздничных костюмах. Они стояли и молча смотрели на него. Светились оранжевые огоньки сигарет. Если нападут, он успеет прикончить кого-то из них, пустив в него последнюю пулю, что осталась в стволе. Но что он будет делать с двумя другими? Голова соображала плохо. Мужчины, не отрываясь, смотрели в лицо Радченко, потом вдруг бросили в траву недокуренные сигареты, переглянулись и молча отошли в сторону, уступая дорогу.

На пустой грунтовке Радченко не встретил никого. Он распахнул заднюю дверцу машины, помог Дорис лечь на сиденье. Сел за руль, вытащил из сумки полупустую фляжку, плеснул воду на тряпку и стер с лица сухие чешуйки запекшейся крови. Затем нашарил ключ, торчавший в замке зажигания, завел мотор и рванул машину с места, подняв облако пыли.