Читать книгу "Незаконная планета - Исай Лукодьянов"

И так оно и шло в первый день у Драммонда. Автоматы выстроились цепью на угрюмом плато. Повертывая круглые головы, сделанные из морозоустойчивых сплавов, шевеля «руками»-волноводами, они медленно ползли, просвечивая грунт. И так же медленно ползли перед Драммондом на пульте, расчерченном координатной сеткой, цифры взятых глубин и пестрые полосы интрограмм от всех десяти автоматов. Запись шла беспрерывно, и Драммонду не надо было сверяться с таблицами — настолько отчетливы были условные цвета ванадия на интрограммах. Таких массивных залеганий редких металлов не видывал ни один геолог.

Начало было хорошее. Драммонд радовался. А когда он радовался, он испытывал потребность в общении, без которого вообще-то вполне мог обходиться все остальное время. Он вызвал Грегори Станко, снимавшего аборигенов у тау-станции, и попросил поскорее приехать, чтобы запечатлеть на пленке великолепную работу автоматов.

Кинув случайный взгляд в бортовой иллюминатор, Драммонд увидел три карликовые мохнатые фигуры. Аборигены стояли на пределе прожекторных лучей вездехода, за ними лежали их вытянутые тени, и было похоже, что они давно уже наблюдают за медленным шествием роботов.

«Ладно, пусть глазеют», — подумал Драммонд, возвращаясь к прекрасным полосам интрограмм. Автоматы приближались к границе квадрата на карте сегодняшних работ. Рука Драммонда легла на верньер передатчика, чтобы послать сигнал поворота влево, но тут он, опять взглянув в иллюминатор, увидел в дальнем прожекторном свете странную картину. Аборигенов было уже не трое, а шестеро. Длинными прыжками они устремились к ближайшему роботу. Тот, конечно, видел приближающиеся фигуры и немедленно послал на пульт сигнал опасности. Нельзя сказать, чтобы Драммонд очень встревожился: он хорошо знал, как защищены автоматы. Их броня выдерживала температуры от абсолютного нуля до нескольких тысяч градусов по Цельсию.

Плутоняне налетели на робота и принялись тыкать в него палками, а тот повертывался то в одну, то в другую сторону — ни дать ни взять как прохожий, отбивающийся от стаи собак. Это Грегори потом так рассказывал. Он как раз подъехал в своем вездеходе и успел снять атаку.

Из палок, которые аборигены наставляли на робота, били голубые молнии. «Да нет, — подумал Драммонд, — ни черта они не сделают, наши автоматы выдерживают любые температуры». Но вдруг робот дернулся и застыл безжизненно. Драммонд погнал вездеход к месту «побоища», там шестерка плутонян устремилась ко второму автомату. «Ну нет, — подумал Драммонд, дав полную скорость и выезжая им наперерез, — не позволю вам, твари мохнатые…» Он развернул вездеход, и шестерка остановилась, щуря узкие глаза от света прожекторов. Так они стояли с полминуты, потом враз повернулись и умчались прочь.

Странно было смотреть на эту сцену, когда по возвращении на корабль Грегори прокрутил пленку. Почему они набросились на робота? Одно только ясно: аборигены вооружены не палками, а мощнейшими разрядниками, и один из тычков разрядника угодил в датчик напряжения. Лишившись энергозаряда, робот остановился, и пришлось затаскивать его в вездеход, а потом, уже на корабле, выяснилось, что он нуждается не только в зарядке: были повреждены, замкнуты накоротко несколько каналов. С помощью бортинженера Заостровцева Драммонд заменил испорченные блоки запасными, привел робота «в чувство».

Прошла долгая Плутонова ночь, над плато поднялась крупная звезда, именуемая Солнцем. Ее слабый свет заиграл на металлических сочленениях девяти роботов. Десятый, пострадавший, остался на корабле заряжаться. Второй день десанта благополучно подходил к концу. В рубке корабля, на командном пункте экспедиции Морозов, дав десантникам сигнал возвращаться, уже готовился закрывать вахту, а Чейс, хлебнув из неизменной фляги ямайского рому, позвал Заостровцева играть в шахматы. И тут-то Драммонд доложил: опять нападение! Еще один робот выведен из строя…

Теперь Заостровцев стоял рядом с геологом, выслушивал его сдержанно-раздраженную речь и думал о том, что дело плохо. Разрядить блок загрузки памяти — это значило превратить автомат в бесполезную груду металла. В корабельных условиях не удастся восстановить его программу. И если каждый день плутоняне будут выводить из строя автоматы, то геологическую разведку придется свернуть. Все, кажется, предусмотрели на Земле при подготовке экспедиции, а вот это не предвидели, не могли предвидеть — разрядники огромной мощности в руках аборигенов.

— Надо что-то с ними делать, — сказал Драммонд. — Эти ахондропласты перебьют всех роботов. Обуздать их надо.

— Обуздать, обуздать, — сказал третий пилот Олег Черных, заглянув в отсек. — Братьям, во мрак погруженным, откажем ли в светоче жизни?

— Ты о чем, Олег? — спросил Грегори.

— Я о том, что начальник экспедиции просит всех пройти в рубку.

В дневные часы, когда экспедиционная группа работала на Плутоне, Морозов почти не покидал рубки, — только при заходе корабля в радиотень позволял себе вылезти из кресла, поесть, размяться на снарядах. Более всего заботила его группа Баркли — Короткова, работавшая близ тау-станции, в главном районе скопления плутонян. Но там, на удивление, все было спокойно. Баркли изучал процесс строительства Дерева. Коротков занимался биологическими исследованиями, крутил фильмы. Зрителей, впрочем, не было, а если и останавливался перед экраном, хоть на миг, кто-нибудь из прохожих аборигенов, его тотчас отгонял прочь «жезлоносец». Так они называли плутонян, вооруженных разрядниками, — «жезлоносцы».

Видимой враждебности аборигены не выказывали. Тем удивительнее было то, что они нападали на роботов в пустынной местности, где работала геологическая разведка.

Не прекратить ли ее? — думал Морозов, сидя в своем кресле. В рубке было полутемно, только ярко светились глазастые приборы да горели в иллюминаторах фонарики звезд. Ведь они разумные, продолжал он размышлять, и не могут не понимать, что мы, хоть и незваные, но пришли с добрыми намерениями. Впрочем, нельзя судить по земным критериям: наши действия и намерения могут быть так же непонятны им, как недоступен нашему пониманию чужой разум… Но почему недоступен? Разве не универсально, не всеобщно свойство разума — именно стремление к пониманию?..

В рубку входили один за другим участники экспедиции. Драммонд вплыл ногами вперед, Морозов поймал его за башмак и подтянул книзу.

— Почему вы не включаете искусственную тяжесть? — сдержанно спросил геолог.

— Приходится экономить энергию. — Морозов жестом пригласил садиться. — Ну, так что у вас стряслось?

— Я уже доложил вам, сэр. Они опять напали на автоматы и один вывели из строя. Сегодня этих мохнатых было около дюжины. К сожалению, я не успел подъехать, чтобы воспрепятствовать им. Должен добавить, что Станко был поблизости, но не принял никаких мер.

Драммонд поджал губы, давая понять, что высказался до конца.

— Какие меры я должен был, по-вашему, принять? — Грегори Станко повернул круглое лицо к геологу.

— Вы должны были загородить им дорогу.

— Это смешно, Драммонд. Они бы обтекли мою машину и все равно прорвались бы к автоматам.