Читать книгу "Тайна черного ящика - Михаил Серегин"

Напоминание самой себе о том, что я имею отношение к МЧС, заставило меня двинуться вперед с прежней энергией. Я выкарабкалась из расщелины на небольшую площадку и огляделась.

Передо мной расстилалась с виду ровная местность, что-то вроде плато, но вся она была изрезана небольшими трещинами, которые издалека казались еле заметными черточками… Надежда на то, что мне удастся быстро идти по этому плато, шевельнулась в моей груди, но тут же и погасла, едва я подошла к первой трещине.

Она была всего метра три шириной, но вниз уходила метров на десять. Спускаться вниз и потом подниматься наверх было полным идиотизмом. Обходить эту трещину – еще большей глупостью, поскольку следом за первой виднелась вторая трещина, затем третья, еще и еще одна. Если я каждую буду обходить, мне придется пройти километров пятьдесят, а вперед я продвинусь всего метров на пятьсот.

Оставалось только прыгать. Я разбежалась, подбежала к краю трещины и…

И остановилась. Случайный взгляд вниз – и все мои усилия пропали даром, я испугалась.

Я посидела на краю трещины, поболтала ногами в пустоте, привыкая к ее виду, потом легла на ее край и долго смотрела вниз на дно трещины. Я уже хотела встать и попробовать еще раз ее перепрыгнуть, как вдруг заметила на дне что-то белое. Теперь мне просто необходимо было рассмотреть – что это. Не знаю, зачем, может быть лишь потому, что это оттягивало момент, когда мне вновь надо было разбегаться и заставлять себя прыгать? Но я припала снова к краю трещины и начала очень внимательно приглядываться.

Минут через пять я уже не сомневалась, что там, на дне этой трещины, лежит скелет. Ничего точнее я рассмотреть не могла, но этого было более чем достаточно. Я живо представила, как, охваченная страхом перед этой трещиной, я не могу ее перепрыгнуть и сваливаюсь в нее, прямо на этот белеющий среди камней скелет.

Что-то непонятное мне подняло меня на ноги и заставило отбежать от трещины. Не страх, нет. Это была какая-то энергия, которая возникла во мне неизвестно откуда. Она подхватила меня и понесла прямо к трещине.

Вот и край!

Я отталкиваюсь правой ногой от острого края трещины, мои туфли без задников слетают с моих ног, и я лечу на ту сторону, спокойно, даже не глядя, а просто регистрируя, как приближается ко мне обрыв. Я спотыкаюсь голыми ногами о камни, больно ударяюсь большим пальцем и падаю на бок. Но не в трещину, а уже на другой ее стороне. Потом долго сижу без мыслей и без каких-либо чувств, просто выравнивая дыхание. Затем встаю, разбегаюсь и прыгаю через следующую трещину, даже не посмотрев предварительно, какой она ширины. Я заранее знаю, что перепрыгну…

Я не могу теперь вспомнить, сколько трещин пришлось мне преодолеть таким образом и сколько на это ушло времени. Я знала только, что ноги мои разбиты в кровь, и, когда я наступаю на камни, за мной остается кровавый след.

Но трещины кончились. Я шла еще какое-то время, уже почти в полной темноте, рискуя свалиться в не замеченную мною трещину. Но ничего не случилось.

Окончательно выбившись из сил, я просто упала на камни и, несмотря на ночной холод, заснула, подложив под голову разбитые тоже до крови руки…

Глава шестая

Проснулась я от прикосновения чего-то холодного и твердого. Я машинально схватила рукой этот предмет и открыла глаза.

Надо мной стояли двое солдат, и один из них тыкал мне в плечо стволом автомата. В глаза мне светило яркое солнце, и я не могла как следует их рассмотреть.

Один из них сказал что-то другому на незнакомом мне языке, и сердце, забившееся было во мне от вида яркого горного солнца, вновь чуть было не остановилось.

– О! – простонала я. – Опять Иран!

Солдат засмеялся, и я возненавидела его всей душой.

– Э, жэнщина! Да ты живой! Что плачэшь? – вдруг сказал он по-русски с сильным акцентом.

Сердце вновь застучало во мне сильно и равномерно.

– Где я? – спросила я его плохо слушающимся языком. – Ради бога, скажите, где я?

– Как гдэ? – удивился он. – В горах!

– В каких горах! – начала я на него злиться. – Ты скажи, где я? И вы – откуда?

– Смэшной жэнщин! – сказал солдат. – В каких горах! В Тальшких горах. А мы из Лерика, с заставы. Только вот тэбя мы нэ видели, хотя давно тут на посту стоим.

Он махнул рукой куда-то на север.

– Ты откуда взялся?

– Я из Ирана! С юга пришла, – еле выдавила я из себя. – Там…

И показала рукой за свою спину.

– Э-э! – укоризненно покачал головой солдат. – Какой смэшной женщин! Там нельзя пройти! Там дороги нэт! Там никто нэ ходит. Только козы!

Он приставил к своему лбу два растопыренных пальца, изображая козу.

– Сам ты – козел! – пробормотала я и провалилась в безразличное состояние, когда не хочется ни двигаться, ни говорить, даже дышать и то приходится себя заставлять. Мне стало совершенно безразлично, что со мной будет дальше. Одно я поняла четко – из Ирана я выбралась. Остальное меня в данный момент не интересовало.

Солдаты подняли меня и поставили на ноги. Я застонала и, поджав ноги, повисла у них на плечах. Тот, что со мной разговаривал, выругался и что-то сказал своему товарищу, я не поняла – что.

Меня снова положили на камни, первый солдат ушел, а второй остался со мной. Он сидел рядом, изредка поглядывая на меня с удивлением и качая головой.

«Он сказал – Лерик? – вспомнила я. – Что это за Лерик?»

– Слушай, – спросила я солдата, сидящего рядом. – Где этот ваш Лерик находится?

– Лерик? – переспросил он. – Лерик там!

И махнул рукой куда-то на север.

«Вот черт! – подумала я с досадой. – Что за бестолковый мужик!»

– Ну, начальник ваш где находится? Генерал? – опять спросила я.

– Генерал в Ленкорань сидит, – сказал солдат. – А самый большой генерал – в Баку!

«Фу! – вздохнула я. – Азербайджан!»

Остальное я помню плохо. Кажется, меня несли по каким-то камням на носилках, и чей-то знакомый голос ругался на незнакомом мне языке. Потом меня куда-то везли на машине, и мне прямо в глаза светило ослепительное солнце, а я все пыталась и не могла себя заставить попросить кого-нибудь, чтобы его убрали. Потом помню ровный потолок, который я совершенно бездумно рассматривала. Здесь я и начала понемногу приходить в себя.

«Что это такое со мной было? – думала я. – Я много рассуждала о резервах человеческой психики, но ни разу не испытывала на себе ничего, что можно было бы назвать психофизиологической мобилизацией организма в экстремальной ситуации, о чем написала целую диссертацию. Ну, что? Довольна? Твои теоретические выводы полностью подтверждены на практике тобой самой. Об этом, правда, не напишешь научную статью, но признайся, это тебе теперь и не интересно. Практика, которую ты только что пережила, гораздо интереснее и важнее любой оторванной от жизни науки. Ты правильный сделала выбор, когда тебе предлагали остаться в научно-исследовательском институте, который писал внешний отзыв на твою диссертацию. Отказалась и теперь, по-моему, нисколько не жалеешь. Давай-ка скорее приходи в норму, цель-то еще не достигнута, это только так, промежуточный финиш…»