Читать книгу "Убийство под аккомпанемент - Найо Марш"

Ее светлость имела привычку стоять или сидеть без движения, но теперь ее неподвижность проявилась со всей силой, так, словно до сего момента она беспокойно расхаживала. Морщинистые веки опустились на глаза, как ставни. Она как будто смотрела на руки.

— Естественно, — сказала она, — я не делаю попытки понять эти, без сомнения, запутанные затруднения. С меня достаточно того, что невиновность моего мужа доказана, как бы мало он ни заслуживал снисхождения.

— Тем не менее, — продолжал Аллейн, — необходимо отыскать виновного. — А про себя подумал: «Будь я проклят, если сам не начал говорить фразами из учебника французского!»

— Без сомнения, — отозвалась она.

— А виновного, как мне представляется очевидным, следует искать среди лиц, обедавших тут вчера вечером.

Теперь леди Пастерн закрыла глаза совершенно.

— Крайне прискорбная вероятность, — шепнула она.

«Руки, — подумал Аллейн. — Руки Карлайл Уэйн трогали шею. Мисс Хендерсон смахнула с каминной полки фотографию. Руки леди Пастерн сжимают друг друга как тиски. Следи за руками».

— Более того, — продолжил он вслух, — если теория подмены верна, временной промежуток значительно сокращается. Как вы помните, лорд Пастерн положил свой револьвер под сомбреро на краю сцены.

— Я подчеркнуто не обращала на него внимания, — тут же заявила его супруга. — Все происходящее я нашла делом исключительно дурного вкуса. Я не обращала внимания, а потому действительно не помню.

— Однако он поступил именно так. А подмену мог совершить только тот, кто находился рядом с сомбреро.

— Не сомневаюсь, что вы допросите официантов. Тот музыкант был как раз из тех, что отравляет жизнь слугам.

«Боже ты мой, — подумал Аллейн, — тут вы почти мне ровня, старушка!» — но вслух сказал:

— Следует помнить, что подмененное оружие было заряжено самодельным снарядом и холостыми патронами. Снаряд был изготовлен из трубки от вашего зонта, в которую вставили шильце из вашей шкатулки для рукоделия.

Он помолчал. Ее пальцы сплелись еще теснее, но она не шевельнулась и не заговорила.

— И холостые патроны, — добавил он, — скорее всего были изготовлены лордом Пастерном и оставлены в его кабинете. Полагаю, официанты исключаются.

Ее губы раздвинулись и сомкнулись снова.

— А я, полагаю, глупа? — сказала она наконец. — Мне представляется, что эта теория подмены может охватывать более широкий круг лиц. Почему подмена оружия не могла быть произведена до появления моего мужа? Он вышел на сцену позже остальных. Как, например, и мистер Морено. Так, кажется, звали дирижера.

— Лорд Пастерн утверждает, что ни Морено, ни кто-либо другой не имел шанса заполучить его револьвер, который, по его словам, он держал в кармане брюк, а после положил под сомбреро. Меня убедили, что подмена была произведена после того, как лорд Пастерн вышел на сцену из комнаты оркестрантов. И очевидно, что подмененный револьвер был заранее приготовлен кем-то, кто имел доступ к вашему зонту от солнца…

— В ресторане, — быстро прервала она. — До выступления. Зонты скорее всего были доступны всем оркестрантам.

— …а также доступ в кабинет этого дома.

— Почему?

— Чтобы получить шильце, которое туда отнесли.

Она резко втянула воздух.

— Это может быть совершенно другое шильце.

— Тогда почему именно это исчезло из кабинета? Ваша дочь вынесла его из гостиной, когда ушла для разговора в кабинете с Риверой. Вы это помните?

Он мог бы поклясться, что помнит, хотя бы по тому, что она сохранила полное спокойствие. Леди Пастерн не сумела сдержаться и не вздрогнуть от изумления или расстройства, вызванных этим заявлением, что непременно произошло бы, не будь она к нему готова.

— Ничего подобного не припоминаю.

— Тем не менее это имело место, — не отступал Аллейн, — и, судя по всему, стальное острие было извлечено в кабинете, поскольку именно там мы нашли рукоятку из слоновой кости.

Секунду она сидела неподвижно, потом вздернула подбородок и посмотрела прямо на него.

— С величайшей неохотой напоминаю вам о присутствии вчера вечером в этом доме мистера Морено. Я полагаю, после обеда он находился в кабинете с моим мужем. У него была возможность не раз туда вернуться.

— Согласно расписанию лорда Пастерна, с верностью которого вы все согласились, у него было время приблизительно с без четверти десять до половины одиннадцатого, когда, за исключением Риверы и мистера Эдварда Мэнкса, остальные готовились к выходу наверху. Насколько мне помнится, мистер Мэнкс сказал, что в этот период находился в гостиной. Кстати, незадолго до того он ударил Риверу в ухо.

— О! — вырвалось у леди Пастерн негромкое восклицание. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы усвоить эту информацию, и Аллейну подумалось, что она очень ею довольна. Вслух же она произнесла только: — Милый Эдвард так импульсивен.

— Полагаю, он был вне себя, поскольку Ривера имел наглость поцеловать мисс Уэйн.

Аллейн многое бы отдал, чтобы увидеть мысли леди Пастерн в рамочке над ее головой — подобно подписям на рисунках Трой — или услышать их через спектральные наушники. Значит, тут целых четыре составляющих? Желание, чтобы Мэнкс заботился только о Фелиситэ? Удовлетворение, что Мэнкс поколотил Риверу? Обида, что причиной была не Фелиситэ, а Карлайл? И страх… Страх перед тем, что Мэнкс замешан много серьезнее… Или какой-то еще более глубокий страх?

— К сожалению, — сказала она вслух, — он был совершенно невозможной личностью. Уверена, это пустячное происшествие. Милый Эдвард.

— Вы когда-нибудь читали журнал под названием «Гармония»? — внезапно спросил Аллейн и был ошарашен ее реакцией. Ее глаза расширились. Она посмотрела на него так, словно он произнес нечто крайне неприличное.

— Никогда! — почти выкрикнула она. — Определенно нет. Никогда.

— В доме есть один номер. Я думал, возможно…

— Пусть слуги его унесут. Полагаю, они как раз такое читают.

— Номер я видел в кабинете. Там имеется колонка ответов на письма в редакцию, которую ведет некто, называющий себя НФД.

— Я его не видела. Подобные журналы меня не интересуют.

— Тогда, наверное, нет смысла спрашивать, не подозревали ли вы, что НФД — это Эдвард Мэнкс?

Для леди Пастерн немыслимо было вскочить на ноги: один только корсет воспрепятствовал бы подобному упражнению. Но со внушительной энергией и сравнительной быстротой она приобрела стоячее положение, и старший инспектор с изумлением увидел, как ее грудь вздымается, а лицо и шея приобрели цвет вульгарного кирпича.

— Impossible![48]— задыхаясь, выкрикнула она. — Никогда! Я никогда в это не поверю. Невыносимое предположение!