Читать книгу "Любовь без обмана - Мередит Дьюран"

— Нет, если ты меня любишь, — сказала она, — ты никогда не поместишь меня в комнату без окна.

Он придержал язык, подавляя опасный каприз. Если они заговорят о любви, это не поможет в их споре.

— Не верь отчаявшемуся человеку. — И тут ему пришло в голову, что так он может сказать и о самом себе. Он заставил себя сосредоточиться. — Он может попытаться убить тебя.

— А я не хочу сидеть взаперти и ждать, когда он попытается это сделать.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо.

— Как, по-твоему, Бонем нашел тебя? Ридленд сообщает о твоем местонахождении, чтобы у него самого работы было поменьше. Он уже превратил тебя в наживку.

— Так позволь ему использовать меня, — резко сказала Минна. — Выставь меня напоказ. Я буду добровольно играть в шахматы в мышеловке.

— Как благородно с твоей стороны! — сквозь зубы процедил Фин. — Но в этом нет необходимости. Если документы действительно те, которые ему нужны, то я тоже могу их ему доставить.

— Дело не в том, что проще, Фин. Мне… — Минна глубоко вздохнула, — мне нужно действовать. Я не могу снова оказаться взаперти и ждать, когда на кон поставлена жизнь моей матери. Не опять. — Очень мягко она добавила; — Я просто беспомощна. Я просто преследуемая, пока сама не становлюсь преследовательницей.

По ее тону он понял, что то, что она говорит, похоже на исповедь. Но, Боже Всевышний, он не может допустить, чтобы ее откровение повлияло на его мнение. Это ведь о ее жизни идет речь.

Он резко опустил руку, выместив свое раздражение на ее теле.

— Иллюзия контроля — всего лишь иллюзия. — Когда лицо у нее помрачнело, он сказал еще более резко. — Кому-то из нас придется уступить.

Она отвела взгляд.

— Думаю, мы оба будем разочарованы, потому что никто из нас не того сорта, чтобы сдаваться.

— Если ты не можешь доверить мне поиски твоей матери…

— Спроси меня, откуда у меня шрамы.

Горло у него сжалось. Не самый подходящий момент для этого.

— Минна. На кону теперь ты.

— Спроси.

Он процедил сквозь зубы:

— Это ничего не изменит.

— Нет, изменит. — Ее синие глаза обратились к нему, открыто бросая ему вызов. — Я спасла тебя в Гонконге. У тебя нет причин думать, будто я не понимаю возможные последствия, если помогу тебе теперь.

Он выдохнул.

— Ты сможешь выстрелить человеку между глаз с пятидесяти шагов?

— Нет. Но я могу четко мыслить, хотя испытываю страх. Я могу сидеть в комнате без окон и слушать, как мою мать часами пытают.

Возражение застряло у него в горле. Все становится еще хуже, понял он. Он видел шрамы у нее на спине. Он касался их. Они были неровные, нанесенные в порыве неудержимого гнева.

Она ждала. Ей хотелось увидеть его реакцию. Он тяжело вздохнул и, на ее счастье, перестал быть бесстрастным.

— Продолжай, — хрипло произнес он и взял ее за руку.

Ее голос едва слышался в стуке колес поезда.

— Я могу подождать и сохранить свое душевное равновесие, когда тьма как будто успокаивает меня. Я не люблю темноту. Сейчас мне нужен свет. Мне нужно было, чтобы прошлой ночью ты лежал рядом со мной.

И он это сделал, как он помнит. Это было слабое утешение, но по крайней мере он исполнил ее желание.

— Я слышу ее стенания, — произнесла Минна, — зная, что это ради меня она не признается. На этот раз она не хотела признаваться, потому что знала: если она это сделает, он выместит свою злость на мне.

У него голова закружилась. Кровь отлила от головы.

— Из-за меня, — сказал он. — За помощь мне.

Она крепко сжала его пальцы.

— Нет, — сказала она. — Это действительно не имело никакого отношения к тебе. Поверь мне, Фин. Я только пыталась завоевать нашу свободу и очень надеялась на твою помощь.

А он оставил ее. И запретил себе думать о ней. На следующий день, поправляя здоровье в лачуге в Абердине, он спал без сновидений. Он взошел на борт этого проклятого корабля не оглянувшись.

— Никогда больше, — сказал Фин. Он злился не на нее, но она вздрогнула. Он выругал себя и произнес более спокойным голосом: — Бонем и Коллинз не дотронутся до тебя. Я не позволю.

— Ты не позволишь им, — перебила она его. — Да, понимаю, что ты не слушаешь меня. Дай мне закончить: Про тот день. А потом по какой-то причине — посетитель, кто-то, кого нельзя выставить, я так и не узнала — Коллинзу пришлось удалить меня из этой комнаты. И он допустил ошибку, переведя меня в комнату Сок-ном. — Она лукаво улыбнулась. — Может, он думал, будто я буду сидеть там и наслаждаться видом из окна? Комната была на втором этаже к тому же. Но он ошибался. Вот отчего я и получила свои шрамы. Я искала помощи и встретила ее, идущую через ворота, на день позже, чем было нужно для моей матери. И на несколько минут позже, чем было нужно мне. — Она помолчала и легко коснулась его подбородка. — Я снова выбросилась бы из окна ради нее. Она это заслужила. И я сделала бы это для тебя, даже если бы окно было твое. Но надеюсь, ты не вынудишь меня так поступить.

Его охватила паника. Он забыл, какие чувства испытывал в ее присутствии, и теперь, когда его сердце учащенно забилось, удивлялся, как мог он спокойно сидеть все утро рядом с ней. Им нужно решить эту проблему. Она должна сдаться.

— Я не хочу запирать тебя. Ты сама решишь, убегать ли тебе из дома.

Минна помрачнела.

— Как собака в конуре.

— Как женщина, на которую покушаются преступники, — ответил Фин.

— Как женщина, да.

Он начал задыхаться и терять терпение.

— Господи, Минна, до этого не дойдет!

— Не доводи до того, чтобы мне захотелось сбежать, — сказала она.

Это странно. Он перевел дыхание.

— И не пытайся. Ты только расстроишься.

— О, думаю, мы оба пожалеем об этом!

Он заставил себя отвернуться. Не перед ней. Не сейчас. Но стук сердца отдавался в голове, острее и быстрее, чем стук колес по рельсам. Он вцепился пальцами в мягкую обивку подлокотников. Костяшки пальцев побелели, но он ничего не чувствовал.

— Фин, — смутно услышал он ее голос. Мгновение он ощущал только стук в голове, стиснутый одеждой, удушающе жаркой. И вдруг почувствовал тошноту. — Ты в порядке?

Он почувствовал, что ее пальцы сжимают его руку, лишь когда материнский бриллиант впился в его кожу. Боль привела его в чувство. Он посмотрел на ее руку и заставил себя посмотреть ей в глаза.

Она не сводила с него глаз, все больше хмурясь. Возможно, она наконец поняла свою глупость. Нельзя стать наживкой, пока не удостоверишься в качестве ловушки. Если бы он отпустил подлокотник, она увидела бы, как дрожат его руки. Ей следовало бы больше доверять ему.