Читать книгу "Пока не будешь счастлив - Анастасия Нуштаева"

собираюсь что-то добавлять, Женек сказал:

– Это все правда, но я другое хотел сказать… Точнее спросить.

– Что? – мне показалось, будто я прослушала разговор, а теперь пытаюсь вклиниться.

– Когда ты в последний раз чувствовала себя счастливой?

Вопрос повис в воздухе. Раньше я считала это выражение тупым, но к нынешнему положению оно подходило, как никакое другое. Вопрос висел в воздухе, как комар – хотелось его прихлопнуть, как сигаретный дым – от него слезились глаза, как запах тухлых яиц – становилось тошно. А еще он звучал, как невыполненное обещание. Им он и был. Вряд ли маленькая Алиса хотела еще чего-то от взрослой версии себя, кроме как быть счастливой.

– Давно.

Женек молчал. Внимательно смотрел на меня, ждал продолжения. И я заговорила снова:

– Еще в детстве… В первом классе, помнишь? После того, как мы раскрыли тайну Деда Мороза, я так обиделась… На всех. На маму с папой, на физрука, на соседей, которые спрашивали, что мне Дед Мороз принес…

Я могла продолжать этот список еще долго. До бесконечности. Но запнулась, хотя Женек меня не перебивал.

– Знаешь, почему так? Почему после этого ты больше не чувствовала счастья?

– Ну да, ты-то знаешь. Ты знаток всего на свете.

Женек сделал вид, что не заметил мой едкий тон, и сказал:

– Ты упускаешь одну вещь.

– Какую, Женек! – сказала я без вопроса.

– Жизни тех людей, у которых, как ты говоришь, есть причины для радости… Их жизни такие же, как у тебя. – Увидев, что я начинаю вскипать, Женек поспешно продолжил: – Пойми меня правильно. Быть счастливым это действие, понимаешь? Нужно что-то сделать, и будет тебе счастье. Просто так оно не приходит. Уходит просто так, это правда. Но ты можешь его вызвать. Можешь быть счастливой, если будешь искать счастье везде и всюду. Не гарантирую, что везде и всюду оно есть, но на сто процентов знаю, что где-нибудь оно точно прячется. А сегодня тридцать первого декабря, оно даже не прячется, оно лежит на поверхности, а ты не можешь напрячься, чтобы взять его.

– Нет никакого счастья, – сказала я, хотя не совсем в это верила.

Женек шумно выдохнул и откинулся на спинку стула. Я слышала, как стучит его ступня по полу, и, словно ей в такт, мелко подрагивают кудряшки Женька. Только картинка эта не была забавной, потому что он сжимал губы и хмурил брови. Я думала, что он злится. Из-за того, что я не хочу ему верить. Но когда Женек глянул мне в глаза, я поняла, что ему снова жаль меня.

– Ладно, Женек, – я вскочила. – Пока. Хорошо тебе встретить Новый год.

– Ты не придешь к нам?

Я сделала вид, что не услышала. Двинулась вдоль катка, запахнув куртку поплотнее.

Тут я заметила что-то ярко-красное и замерла. Пятно на льду, красное, как кровь… Это и была кровь. Я пару мгновений сомневалась, а потом поняла, что это то место, где упала маленькая девочка.

Сам собой мой взгляд перебрался на выход катка. Там толпились люди. Причем большинство – без коньков. Значит, не гости торгового комплекса. Правда, одеты некоторые были до странного одинаково. Наверное, работники.

Присмотревшись, я поняла, что это врачи. А рядом оранжевым пятном расплылась девочка. Врачи возились с ней. Точнее с ее рукой – девочка ее сломала.

Какой ужас – маленький ребенок сломал руку прямо в Новый год. Эта девочка, вероятно, еще верит в Деда Мороза. Только вряд ли сегодня обрадуется ему так сильно, как должна была.

И как Женек мог сказать, что счастье повсюду? Может, со мной что-то не так, но я вокруг вижу лишь тоску и уныние.

Депрессия

Я до закрытия просидела за первым столом. Развалилась в кресле и наблюдала за другими. Разговоры я пресекала, сама того не сознавая. Маша и Глеб позвали играть в камень-ножницы-бумага, пока Алина не видит. Но я отказалась. Наверное, подумали, будто я обиделась на то, что они уйдут раньше. А может, им вообще не было дела до того, почему мне печально. Они играли вдвоем, и, кажется, Маша выигрывала. Она радовалась – хлопала и подпрыгивала, широко улыбалась. Она визжала так, что вскоре Алина попросила ее угомониться.

Казалось, она уже забыла о том, что запретила нам играться в зале. Либо решила не обращать на это внимания. Алина села за седьмой, разложив свои менеджерские бумажки. Но глянула на них всего пару раз. Все остальное время Алина трещала по телефону и улыбалась так же широко, как Маша. Хотелось бы мне понять, чему они радуются.

С ужасом я осознала, что жутко им завидую. Алине, жирной, как слонихе, Маше, бедной, как сиротке, Глебу, глупому, как ослу. Только даже будучи такими ужасными, они могли радоваться, не забывали, как это делается.

Но как? Как?! Как можно радоваться тем, кому рабочую смену поставили на тридцать первое декабря? Как можно радоваться, если за здешнюю зарплату нельзя купить нормальных подарков своим близким? Как можно радоваться, если перспектив в такой работе нет, а время жизни она крадет так же, как любая другая?

Я пыталась смотреть глазами Женька. Честно. Пыталась найти хоть один повод для радости. Пускай даже не в своей жизни… Взять, например, Машу. Она сейчас смеется, значит, радуется, значит, счастлива. Только как она может быть счастливой, если не покупает себе новые штаны для работы, ведь денег не хватает? Дома у Маши деньги отберут… Даже не отберут – она сама отдаст, потому что мама сказала скидываться за квартиру и еду. В подарок на Новый год Маша получит бомбочку для ванны, хотя я не уверена, что у нее дома есть ванна. А завтра она проснется и снова пойдет на работу. Первого января, ведь в этот день ее смена.

И сознавая все это, она почему-то счастлива.

Я откинулась на спинку и закрыла лицо руками.

– Тебе плохо?

Я отвела руки от лица и заметила, что за окном стало совсем темно, а передо мной стоит Маша. Верно, уже начало седьмого. Маша переоделась. Она стояла в куртке и в тех самых штанах, которые давно пора была заменить. Кажется, я просидела с закрытыми глазами немало. Руки затекли, и спину тянуло.

– Нет, – сказала я. – Все…

Сказать «все хорошо», язык не поворачивался. Маша подождала, а потом улыбнулась.

– Ладно. Я просто хотела попрощаться… – Она положила руку мне на плечо, и я по привычке стряхнула ее, хотя сейчас почувствовать тепло Маши мне очень хотелось. – С наступающим. Пока…

Я не ответила «с