Читать книгу "Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит - Паоло Нори"

и снова возвращаешься к его невероятной биографии, начинаешь верить, что это в принципе возможно, иначе зачем мне вообще было браться за эту книгу?

13.3. Название и рассказчик

Роман называется «Бесы», в итальянском переводе «I dèmoni», хотя речь в нем идет не о каких-то абстрактных сущностях типа демонов в играх; главные герои «Бесов» – вполне конкретные люди из плоти и крови. Если бы дело было в Парме, возможно, такую книгу назвали бы «Чумой», что, на мой взгляд, тоже неплохо.

В романе есть рассказчик – персонаж, посвященный далеко не во все детали истории, которую он рассказывает. Повествование ведется от первого лица, но временами кажется, что от третьего – от лица человека постороннего, наблюдающего за происходящим со стороны. Мы не знаем даже его полного имени.

На 101-й странице итальянского перевода, вышедшего в издательстве «Мондадори», мы узнаем, что его фамилия начинается на «Г» и заканчивается на «в», а на странице 153 как бы между прочим, вскользь, сообщается, что зовут его Антон, а по отчеству – Лаврентьевич.

Господин Г-в почти никогда не говорит о себе, мы практически ничего не знаем о его занятиях или интересах, зато он рассказывает историю, которая произошла в губернском городе, где он живет (название города тоже неизвестно), и в которой были замешаны некие нигилисты и революционеры (действие происходит в середине девятнадцатого века, книга вышла в 1873 году, как раз в тот период, когда в России хватало и нигилистов, и революционеров). Сначала мы знакомимся с господином Верховенским, Степаном Трофимовичем, который когда-то давно читал лекции об аравитянах, но прекратил их, «потому что перехвачено было как-то и кем-то (очевидно, из ретроградных врагов его) письмо к кому-то с изложением каких-то „обстоятельств“, вследствие чего кто-то потребовал от него каких-то объяснений».

Это начало романа, замечательное само по себе, но сложное для краткого пересказа (что касается Степана Трофимовича, хотелось бы еще добавить, что в какой-то момент в беседе с рассказчиком он произносит фразу: «Mon cher, je suis[74] un опустившийся человек!» Удивительная фраза, я бы делал футболки с такой надписью, я бы создал бренд «Человек, опустившийся до того, что стал модным»).

Один из немногих эпизодов, в которых рассказчик, господин Г-в, проявляет собственную инициативу, – это то место во второй части романа, где описан якобы назревающий в городе бунт, неизвестно кем организованный, в результате чего наказывают розгами старуху Тарапыгину, которая возвращалась в свою богадельню и случайно попала под горячую руку. «Об этом случае, – говорит рассказчик, – не только напечатали, но даже устроили у нас в городе сгоряча ей подписку. Я сам подписал двадцать копеек. И что же? Оказывается теперь, что никакой такой богаделенки Тарапыгиной совсем у нас и не было! Я сам ходил справляться в их богадельню на кладбище: ни о какой Тарапыгиной там и не слыхивали; мало того, очень обиделись, когда я рассказал им ходивший слух».

Перечитывая «Бесов» и дойдя до этого момента, я вспомнил, что, когда готовилось вторжение западных войск в Ирак и там начали взрывать нефтяные скважины, у нас, по западному телевидению, стали показывать пеликана, покрытого нефтью, который больше не мог летать. Многих это очень потрясло, в том числе и меня.

Однако позже, спустя несколько месяцев, стало известно, что в Персидском заливе, где разрабатываются нефтяные скважины, нет пеликанов.

Вспоминаю один случай, произошедший в Парме году примерно в 1973–74-м, когда мне было лет десять-одиннадцать и я учился в младшей школе. Футбольная команда «Парма» выступала в Серии B, а на позиции центрального нападающего играл тогда Альберто Риццати. И вот однажды, как раз во время забастовки газетчиков, по младшим классам прокатился слух, что Риццати сломал ногу, и по дороге домой, как сейчас помню, я подошел к Паоло Музиари, знакомому парню, который отлично играл в футбол и готовился выступать за молодежную команду «Ювентуса», и спросил у него:

– Слышал, что с Риццати?

– Нет.

– Он сломал ногу.

– Откуда ты знаешь?

– В газете прочитал.

– Газеты сегодня не выходят.

Никогда не забуду этот момент. Я как будто язык проглотил. А на следующий день на первой полосе «Гадзетта ди Парма» была опубликована фотография Риццати с дочерью на руках, рядом календарь, в котором был выделен тот день 1973-го или 1974-го года, и подпись: «С Риццати все в порядке».

Сегодня мы прекрасно знаем, что такое фейковые новости, мы все к ним настолько привыкли, что даже я, не будучи заинтересованной стороной, научился в них разбираться.

Так что Достоевский остается по-прежнему актуальным.

13.4. Возвращение

Роман «Бесы» самым непосредственным образом повлиял на жизнь Достоевского.

Благодаря авансам, полученным от журнала «Русский вестник», печатавшего роман частями начиная с 1871 года, супруги Достоевские после четырехлетнего отсутствия смогли вернуться в Петербург.

Через восемь дней после возвращения у них родился третий ребенок, сын, которого назвали Фёдором.

Через два года, в 1873-м, стараниями Анны Григорьевны роман «Бесы» вышел отдельной книгой, положив начало полному собранию сочинений Достоевского, которое пользовалось немалым успехом.

Фёдор Михайлович тем временем начал сотрудничать в качестве редактора с консервативным журналом «Гражданин» и сблизился с Победоносцевым, наставником будущего императора Александра III; в бытность Победоносцева обер-прокурором Святейшего синода состоялось отлучение Льва Толстого от церкви[75].

13.5. «Бесы»

Может, и не стоило этого говорить, но я думаю, так все-таки будет правильнее: много лет назад, в годы учебы в университете, в какой-то период «Бесы» стали моим любимым романом Достоевского.

Я понимаю, что в своих читательских симпатиях не отличаюсь постоянством: сначала я любил «Преступление и наказание», потом «Идиота», потом «Бесов» – но они действительно были моими любимыми книгами, и я до сих пор их люблю (я из тех, кто любит и папу, и маму, – вот такой я двойственный тип).

Можете мне не верить, но я считаю «Бесов» необыкновенным романом, который начинается с необыкновенной истории Степана Трофимовича Верховенского, изложенной не без иронии: поначалу кажется даже, что он и есть главный герой, который в молодые годы отличился в столице, после чего удалился в провинцию, где стал «опустившимся человеком». Но по мере развития действия становится понятно, что главные герои, «бесы», – представители младшего поколения, поколения детей, и прежде всего это сын Степана Трофимовича, Петр Степанович, прообразом которого считают Сергея Нечаева, учителя, сына маляра и выкупившей себя крепостной: Нечаев решил посвятить свою жизнь революции и составил «Катехизис революционера» (по аналогии и не без влияния «Революционного катехизиса» Бакунина). Другая центральная фигура романа наряду с Петром Степановичем – Николай Ставрогин, сын Варвары Петровны (покровительницы Степана Трофимовича); прототипом Ставрогина, по некоторым версиям, мог