Читать книгу "Как избежать соблазна - Карен Рэнни"

– Проследи за разгрузкой, – распорядился Грант. – И пришли одну из служанок, пусть она приготовит комнату напротив ротонды. Я буду спать там.

Майкл снова поклонился и вышел, не нуждаясь в дальнейших инструкциях.

Воспользоваться обстоятельствами? Получать удовольствие? Лоренцо что, рехнулся? Джиллиана полагается на него не только в защите ее репутации, но и ее жизни.

О каком удовольствии сейчас можно думать? Ведь Джиллиана могла умереть. Без нее мир стал бы куда менее приятным местом – хотя он ей этого никогда не говорил. Как и того, какое огромное удовольствие получает от их бесед. Грант привык к ее присутствию, явно оживляющему его дом. Джиллиана пробыла здесь всего месяц, а уже изменила его жизнь.

Он часто проходил через рощу, где она любила гулять по утрам, и стоял под одним старым дубом, положив ладонь на ствол, как – он видел это пару раз – делала она. Словно общалась с деревом или ощущала биение жизни под своей ладонью.

Грант ловил себя на том, что, стоя на веранде, идущей вдоль бального зала, окидывает взглядом весь Роузмур и размышляет, что видит она, когда смотрит на такой привычный для него пейзаж.

Он обнаружил, что прекрасно помнит, когда и что Джиллиана сказала, и снова и снова проигрывает в уме обрывки их разговоров. Никогда прежде такого с ним не происходило.

Наслаждаться обстоятельствами? Он был бы просто идиомом, если бы позволил себе хотя бы задуматься над этой идеей.

Он не мог забыть, как она сидела, болезненно-бледная, в кровати, прислонившись спиной к подушкам. Ее вид пробудил в нем инстинкт защитника, которому прежде он не придавал значения. Ему хотелось нежно уложить Джиллиану в постель, накрыть ее простыней и одеялом и удостовериться, что ей тепло. Хотелось забрать гребень у нее из руки, чтобы она не целилась им в него, а потом побыть в роли ее горничной. Он бы аккуратно расчесал ей волосы, нежно убирая их с лица.

Он мог бы смотреть на ее лицо часами, наслаждаясь его чистотой, впитывая синеву глаз. Ему хотелось провести ладонью по этой нежной коже…

Он не влюблен. Он просто безумен. Или одержим похотью.

Грант проработал в лаборатории несколько часов, досадуя на то, что впервые обращает внимание на время. Ему хотелось проверить, как там Джиллиана, но он оттягивал этот момент, словно приберегая его в награду за свою увлеченность работой. Еще несколько записей, несколько составляющих опыта – и он позволит себе навестить ее.

Они пообедали в одно время, но в разных комнатах. Грант взял у кухарки подносы и сначала дал попробовать еду мышам в клетках, внимательно наблюдая за ними. Когда прошло полчаса, а состояние здоровья мышей не вызывало никаких опасений, он позвал Майкла и велел ему отнести поднос Джиллиане.

– И спроси, не нужно ли ей чего-нибудь, – проинструктировал он Майкла.

– Хорошо, ваше сиятельство.

– Обязательно скажи, что все, что бы ей ни понадобилось, будет предоставлено.

Майкл поклонился, но прежде чем он вышел из комнаты, Грант окликнул его:

– И передай Джиллиане – мне очень жаль, что еда остыла, но это было необходимо.

– Да, ваше сиятельство.

Грант пообедал за столом у себя в лаборатории. Он не получил удовольствия от еды; теперь его заменила осторожность.

Через четверть часа Майкл постучал в двери лаборатории.

– Мисс Камерон просила поблагодарить вас, ваше сиятельство. Она сказала, что обед был удивительно вкусный и не важно, что холодный.

– А ты, Майкл? Ты поел?

– Нет еще, ваше сиятельство, но кухарка оставила и для меня.

– Вечером можешь быть свободен. Ты мне не понадобишься.

– Вы уверены, ваше сиятельство?

Грант мог бы пересчитать по пальцам одной руки те вещи, в которых был уверен, но не сказал этого Майклу, а просто кивнул. Однако прежде чем молодой человек вышел, Грант кликнул его:

– Как она? – Он тут же исправил этот вопрос: – Она чувствует себя лучше, чем утром?

– Мисс Камерон выглядит очень хорошо, ваше сиятельство.

Это был не тот ответ, который Грант хотел бы услышать. Ему хотелось, чтобы Майкл мог сказать: «Да, на щеках у нее румянец, и она улыбнулась мне, ваше сиятельство. В глазах ее светится ум и вспыхивают искры раздражения и нетерпения. Она засыпала меня вопросами и не скупилась на похвалу, и весело смеялась над каким-то моим глупым замечанием».

Майкл не сказал бы ничего подобного, даже если бы это было действительно так. Но он мог сказать с прямотой молодости: «Она красивая женщина, ваше сиятельство. Вокруг нее какое-то сияние, в движениях какая-то особенная плавность, словно она не идет, а скользит по земле».

Нет, ничего этого Майкл ему не сказал бы, потому что Грант – граф Стрейтерн и явно настроен поражать этим фактом каждого встречного. По крайней мере, так считают его друг и женщина, которую ему очень хочется поразить.

Вот она, нелицеприятная правда, как она есть. Ему хочется быть в глазах Джиллианы больше чем просто мужчиной. Он хочет быть значительнее, чем он есть. Умнее, талантливее, содержательнее, образованнее, мужественнее.

– Спасибо, Майкл, – сказал Грант, отпуская слугу. – Это все.

После ухода Майкла он погасил одну из ламп и подошел к окну. В отличие от большинства комнат дворца в этой был целый ряд окон. Грант мог смотреть на мир, а мир мог заглядывать к нему. Тут не было ничего шокирующего или ужасного. В этой комнате ничто не оскорбляло чувства, за исключением графа, который готов был вот-вот стать дураком.

Как странно, что он никогда прежде не отдавал себе отчета в том, насколько одинока его жизнь. Даже в Италии он был одинок, а ведь он считал те годы лучшими в своей жизни. Что там говорил Лоренцо? Что-то насчет того, что женщины его боятся.

В Италии у него была любовница, зрелая и достаточно разумная, чтобы понимать, что он не может дать ей ничего постоянного. Был ли он по крайней мере привязан к ней? Он подарил ей дом и выезд и достаточно денег, чтобы жить в комфорте немало лет. Она была, как и положено, благодарна ему, но едва ли слишком переживала, когда он уехал в Шотландию.

До этого момента Грант даже ни разу не вспоминал о ней.

Что же он за мужчина, если, имея близкие отношения с женщиной, потом с легкостью выбрасывает ее из своих мыслей? Мужчина, у которого есть много другого в голове? Или который никогда не позволяет себе до конца опустить барьер между собой и другими?

Он не холодный и не отчужденный. Он просто поглощен своей работой, вот и все. У него много друзей, много знакомых.

И все же он, не потрудившись поискать себе жену, устраивает брак по расчету с женщиной, которую никогда раньше даже не встречал. Или он боялся, что в поисках ему надо будет изображать интерес к кому-то еще, помимо себя самого? Он был бы вынужден демонстрировать чувства, в обладании которыми отнюдь не уверен.