Читать книгу "Случай Растиньяка - Наталья Миронова"

Глава 13

Они стали встречаться. Пару раз Катя побывала в гостях у Германа, даже задерживаясь на несколько часов, но к вечеру он неизменно и не ропща провожал ее обратно в галерею. И оставался с ней.

Катя призналась, что очень любит Подсосенский переулок, рассказала про церковку, где когда-то ухал тяжеленный заводской штамп, а снаружи на стене висела табличка «Охраняется государством». Какой-то шутник приписал внизу углем: «И больше никем».

Герман засмеялся.

Пользуясь мягкой сентябрьской погодой, Катя водила его гулять, правда, старалась держаться все-таки подальше от родных мест: не ровен час еще налетишь на кого-нибудь из знакомых или, не дай бог, родственников.

Рассказывала обо всем, что знала и любила сама. И про дом-комод, и про Юрия Роста, выставлявшего на балконе елочку, и про «булошную»…

Район буквально дышал историей. Катя показала Герману бывшие палаты боярина Матвеева, до неузнаваемости перестроенные в доходный дом, показала, где стояла в Армянском переулке надгробная церковь, и рассказала драматическую историю Артамона Матвеева, сподвижника царя Алексея Михайловича и двоюродного деда Петра Великого, погибшего страшной смертью при попытке вразумить взбунтовавшихся стрельцов.

Надгробной той церкви давно уже следа не осталось – большевики взорвали в 1935 году, – но все равно интересно было слушать из Катиных уст о кровавых распрях Нарышкиных и Милославских, о мести Петра уже мертвому врагу – Ивану Милославскому, посмевшему скончаться своей смертью и похороненному в том же приходе, что и погубленный им Артамон Матвеев.

– Когда стрелецкий бунт был подавлен, царь приказал выкопать гроб Милославского, отвезти на свиньях в Преображенское село и поместить под помостом, где рубили головы стрельцам, чтобы кровь прямо в гроб стекала. Ладно, пошли. Не знаю, чего это меня на такой мрак потянуло, – заметила Катя.

– Ничего, мне интересно. История – прямо как у Кромвеля, – решил прихвастнуть знаниями Герман. – Он тоже успел своей смертью помереть, но Карл II приказал его выкопать, четвертовать, повесить, а потом еще выставил его голову на воротах Вестминстерского аббатства, где она и проторчала двадцать три года, до самой смерти короля. Это мне в Лондоне рассказывали. Я там был по делам, попросил показать виды.

Герман совсем не знал Москвы. Жил здесь столько лет, а даже Меншиковой башни ни разу не видел.

– Она ниоткуда не видна, – оправдывался он.

– Когда-то она была выше колокольни Ивана Великого. – Катя рассказала, как в 1723 году молния ударила в шпиль башни, как начался пожар, а люди, выносившие из храма иконы и драгоценную утварь, погибали под срывающимися колоколами. – Российская история на редкость кровава, – заметила Катя.

– Как и любая другая.

– Ладно, идем.

Они зашагали дальше. В Кривоколенном переулке Катя хотела показать ему дом Веневитинова, но Герман ее опередил. Кивнул на другой дом и сказал:

– Тут один мой друг живет. Как-нибудь я тебя с ним обязательно познакомлю.

Катя взглянула на здание и скептически промолчала. Прекрасный дом начала ХХ века, но видно, что недавно подновленный, от интерьеров, тех самых «внутренних интерьеров», из-за которых так злился Алик, наверняка не осталось и следа. Интересно, у Германа все друзья такие нувориши? Наверное. Он же генеральный директор огромной корпорации. А с другой стороны, он сам ей рассказывал, как двенадцать лет назад скитался по Москве несчастным провинциалом…

Она заставила себя выбросить из головы дурные мысли. Ей и без того было о чем подумать. Этери тоже вот все просит познакомить ее с Германом. А Кате хотелось побыть с ним вдвоем, чтобы никаких посторонних. Скоро она уже не сможет скрывать его ото всех. Но пока… Пока она еще не готова.

– Давай еще немного побудем вдвоем, – проговорила она вслух и испугалась: что-то он ответит?

Ответ Германа ее порадовал. Он и сам страшно обрадовался:

– Давай!

* * *

Катя об этом не знала, но Германа тоже обуревали сомнения. В доме, на который он указал, жил Никита Скалон. В последние годы Герман с Никитой почти не виделись. Со своей новой женой Никита его так и не познакомил, и Герман догадывался – почему.

Однажды, еще в те годы, когда – Герман знал это точно! – Никита был женат первым браком, Герману пришлось отправиться с Изольдой на официальный деловой прием. Изольда тут же отошла от мужа, заговорила с кем-то из знакомых Голощапова. А Герман нос к носу столкнулся с Никитой Скалоном. Никита на такие приемы неизменно приходил один. Он отвел Германа в сторонку и заговорил о зарубежной металлургической компании «АрмСтил», с которой Голощапов намеревался осуществить слияние. Никита предупредил Германа, что эта компания ведет дело недобросовестно, собирается слиться с другим зарубежным холдингом и просто хочет повысить курс своих акций на слухах о сделке с АИГ, чтобы потом продать себя подороже.

Ничего нового, ничего такого, чего Герман не знал бы сам, Никита ему не сообщил, но приятно было сознавать, что друг подтверждает его собственные подозрения. Впрочем, Герман не успел сказать об этом Никите. Они стояли, разговаривали, и вдруг подвалила Изольда.

– О чем с ним можно говорить? – фамильярно обратилась она к незнакомому человеку. – Что он понимает, немец-перец-колбаса?

На миг мужчины онемели. Первым опомнился Герман.

– Это моя жена, – сказал он Никите, не представляя Изольду, а как бы извиняясь за нее. – Она… ненормальная.

– Ничего, у меня тоже жена ненормальная, – кивнул Никита, взял Германа под руку и, не взглянув на Изольду, отвел его подальше.

Все так и случилось, как они с Никитой предполагали. Герман всеми силами пытался отговорить Голощапова от этой авантюрной сделки, но Изольда вцепилась в отца мертвой хваткой.

– Ты же там дом купил, папа! – вопила она. – Надо в промышленность вложиться, а то несолидно. Что ты эту немчуру слушаешь! Что он понимает? Как был охранник, так и остался! Ты только посмотри на него! Все под бобрик стрижется, мне с ним стыдно в люди выйти. Страмотища!

– Помолчи, доня, дай подумать, не части. Тут нельзя с кондачка.

– Ты такой же провинциальный лапоть, как и он!

Только Изольде дозволялось безнаказанно хамить всесильному Голощапову, но такого и он не выдержал:

– А ну выйди! От дура девка, прости господи! – плюнул он с досады.

И все-таки доела Изольда отца, додавила. Впутался он в сомнительную историю со слиянием, как ни отговаривал его Герман, заручился через Лёнчика, здорово пошедшего в гору при новой власти, поддержкой на высшем уровне. Там дали понять, что глядят на сделку с «АрмСтил» благосклонно.

Все уже было на мази, уже объявили официально о готовящемся слиянии, но буквально накануне подписания договора конкурирующий зарубежный холдинг, о котором предупреждал Германа Никита Скалон, выступил с претензиями: у него, дескать, имеется более ранняя договоренность о слиянии с компанией «АрмСтил». Пригрозили даже судом.