Читать книгу "Герцог-упрямец - Мэдлин Хантер"

– Думаю, ты не хотел рассказывать отцу и по другим причинам, не только из-за его болезни.

– Это я понял только во время ссоры. Позже, лежа в постели, я признался сам себе, что нельзя жениться на женщине, которую не можешь открыто назвать своей. Меня держала в тисках не любовь, а что-то более низменное. И только тут я осознал, как глупо вел себя долгое время. Именно тогда, вырвавшись из объятий безумия, я вдруг почувствовал запах дыма. Дымом тянуло из моей гардеробной.

– А это не мог быть просто несчастный случай?

– Там не было свечей. И камин давно остыл. Потом оказалось, что она устроила поджог в нескольких местах. – Эрик посмотрел вдаль. Он различал развалившуюся стену и человека на ней, отбивавшего цемент и камни. – Один из поджогов был на главной лестнице… Именно там ее и настиг дым. Я нашел ее, когда покидал дом, вытащил наружу, но она уже умерла.

Эрик умолк. Этот рассказ изнурил его, он словно пробежал десяток миль. И он не понимал, что обо всем этом думала Девина. Она долго молчала. Наконец в задумчивости сказала:

– Мне говорили, эта женщина была красавицей…

– Да, наверное. Но в своих воспоминаниях я ее такой не вижу. Я вижу ее, когда мы ругаемся, и тогда в ней ничего красивого нет.

Они дошли до дома.

– Спасибо, что рассказал, – произнесла Девина. – Лучше знать, чем гадать.

Когда Девина дошла до своей комнаты, все те эмоции, которые она сдерживала изо всех сил, наконец-то вырвались наружу. Она металась по спальне, пытаясь придумать здравые основания для того, чтобы не чувствовать себя настолько опустошенной и одинокой.

Ужасная история! Кошмарная! И она очень жалела Брентворта. Жалела и ту несчастную женщину. А еще злилась из-за того, что знания о человеческом рассудке недалеко продвинулись вперед с древних времен. Должно быть, эта женщина была душевнобольной, раз устроила поджог. Кто, кроме сумасшедшего, может сделать подобное? Должно быть, она окончательно утратила разум, раз не подумала, как сама будет выбираться из дома. Но с другой стороны… Может, она и не хотела выбираться?

«Никаких правил!» Девина догадывалась, что это означало. Она не была такой уж невежественной и знала кое-что о весьма странных предпочтениях в постели, которые встречаются у некоторых. По сравнению с ними все то, что происходило в их с Брентвортом супружеской постели, было детскими играми.

Девина попыталась представить, что испытывал молодой человек, который ухаживал за женщиной, не признававшей никаких правил. Ему тогда было двадцать с небольшим. Можно поверить, что эта страсть его поработила. И, конечно же, вполне можно поверить, что обретенная свобода стала для него своего рода безумием.

Он не сказал, что любил эту женщину: во всяком случае, сейчас так не считал, – но тогда, вероятно, думал, что любит. Девина в любом случае поверит ему на слово. Жаннет не была любовью всей его жизни, вот и все! Вот и прекрасно! Однако была великой страстью, и он знал, что больше никогда ничего подобного не испытает. Просто никогда этого себе не позволит.

Тем вечером, за ужином, они об этом не разговаривали. Более того, Девина сомневалась, что такой разговор вообще когда-нибудь состоится. Оба шутили и болтали о всяких мелочах – словно хотели самим себе доказать, что ничего не изменилось. Да только для нее это было вовсе не так. Она боялась, что ужасная пустота в груди уже никуда не денется…

Когда же ужин закончился, Брентворт проговорил:

– Думаю, нам пора вернуться в Лондон. Завтра или послезавтра, если ты не против.

– Да, пожалуй, – кивнула Девина. – Я пока подумаю, нужно ли мне еще что-нибудь тут сделать.

– Отъезд можно отложить на день-другой, если хочешь.

Она молча кивнула. Ее здешняя миссия и ее поиски… Ох, сегодня она вообще об этом не думала. И сначала ей следовало вспомнить, чего, собственно, она хотела добиться…

Тем же вечером Девина позвала горничную, чтобы та помогла ей приготовиться ко сну. Она надеялась, что в эту ночь Брентворт к ней не придет: хотелось побыть одной, чтобы все как следует обдумать…

Муж не пришел, но она не спала: все думала и думала… только вовсе не о наследстве и не о деле. Она вообще не думала о делах, из-за которых сюда приехала. Думала только о Брентворте. А также о том, почему он не пришел. Ох, а она-то надеялась… Впрочем, глупости все это! Конечно же, муж понимал, что ей хочется побыть одной. И ведь он очень рисковал, рассказывая ей такое. А в подобных вещах мужчины вроде него редко признаются… Если вообще признаются. И едва ли об этом известно его друзьям, другим герцогам. А если они увидели его шрам и поинтересовались, откуда он, то муж, наверное, ответил: «Этот? Вел себя беспечно, вот и обжегся». И они приняли это и не стали выяснять подробности. Мужчины всегда такие.

Но сегодня он сказал ей правду. Именно ей. А ведь сказать правду – это гораздо труднее, чем думать о своем прегрешении или своей вине. Не просто же так католики требуют, чтобы исповедовались вслух, а не мысленно.

Возможно, он тоже сейчас не спит. Может быть, тоже лежит без сна и пытается примириться со своими откровениями. Наверное, он сейчас заново переживает те дни и ту ночь…

Девина встала, надела халат, взяла свечу, выскользнула в коридор и направилась в спальню мужа. Вошла как можно тише, приблизилась к кровати и прошептала:

– Эрик, ты тоже не спишь?

Он приподнялся. Она поставила свечу на столик, задула ее, затем откинула одеяло и скользнула в постель.

Прильнув к мужу, Девина закрыла глаза и тихо проговорила:

– Знаешь, Эрик, я подумала, что если мы не останемся поодиночке, то заснуть будет легче.

Он обнял ее и крепко прижал к себе и, поцеловав в висок, ответил:

– Намного легче.

Глава 25

Брентворту не терпелось вернуться в город. Эта поездка дала ему гораздо больше, чем он ожидал, в основном – хорошего, однако его жизнь – в Лондоне, а с приходом ноября в шотландских ветрах уже начали ощущаться укусы зимы.

И теперь он уже не боялся, что какой-нибудь фермер расскажет Девине о пожаре и Жаннет. Кто-то уже это сделал, и Эрик ни капли об этом не жалел. Наконец-то рассказав об этом, он почувствовал, что во многом освободился от тех воспоминаний. Неизвестно только, что думает об этом Девина, но в любом случае она немного изменилась: стала все чаще задумываться о чем-то…

– Когда ты сказал «никаких правил», что именно имел в виду?

Она задала этот вопрос внезапно, прямо во время урока по вождению фаэтона. Девина попросила научить ее править экипажем, и они начали как раз этим утром. Конечно, фаэтон не лучший экипаж для женщины, но она утверждала, что видела в парках дам, правивших подобными экипажами, поэтому решила, что тоже сможет.

– Направляй фаэтон вперед очень медленно. И не отвлекайся на разговоры, – распорядился Эрик.