Читать книгу "Война - Роман Злотников"

Вождь СССР находился именно там, где президент США и надеялся его застать. На длинной, широкой террасе, примыкавшей к зданию посольства Советского Союза с тыльной стороны.

– Не спится, господин президент? – усмехнулся Сталин, когда молодой офицер-морпех выкатил коляску президента США на террасу.

– Да, – Рузвельт вздохнул, – всё никак не могу перестроиться на этот часовой пояс. На корабле я жил по вашингтонскому времени. Так было удобнее. Ведь мой офис и все департаменты продолжали работать по нему же. – Президент США достал длинный мундштук, вставил в него сигарету и лёгким кивком головы вроде как попросил у «хозяина» разрешения присоединиться к нему в деле наслаждения дымом тлеющих табачных листьев. Сегодня он не планировал обсуждать никакие серьёзные и важные для него темы. На нынешний вечер было запланировало только лишь максимально расположить к себе советского лидера. А выбор тем для этого надо было ещё нащупать…

Сталин понимающе кивнул.

– Мне это знакомо. В нашей стране одиннадцать часовых поясов.

– Вы много путешествуете по стране?

– Сейчас не очень. Но когда был моложе – приходилось много. И по поручению партии, и в ссылку…

Рузвельт заинтересованно посмотрел на него. Ему, выросшему в семье типичных WASP, да ещё находящейся на самой вершине американской пирамиды власти и влияния, внезапно стало интересно, каково это – волею судьбы оказаться вознесённым на вершину из самого низа. Из грязи. С самого дна. Стать первым, несмотря на то, что в твоей юности буквально ничего не могло даже намекнуть на подобное. Его-то самого изначально готовили к тому, что он станет вершителем судеб многих людей. На это было нацелено всё – и великолепное образование, и ежегодные путешествия в Европу, давшие ему широкий кругозор, и усовершенствовавшиеся его знания иностранных языков, и состоявшееся десятого октября тысяча девятьсот одиннадцатого года посвящение в масоны. Увы, с самого первого дня существования этого государства «братья» бдительно следили за тем, чтобы если не все, то большинство, причём именно самых важных постов в стране занимали только их преданные соратники. Ну так они же, в конце концов, и создали эту страну! И хотя после Джорджа Вашингтона верховные руководители масонов более никогда не занимали пост президента Соединённых Штатов Америки (во всяком случае, те, о которых было официально известно), шансы на то, что кому бы то ни было удастся подняться в системе американской власти сколько-нибудь высоко без поддержки «братьев», были не слишком велики. Впрочем, за его решением вступить в братство стоял не один только голый прагматизм. Он действительно в значительной степени разделял декларируемые масонами ценности и устремления. Эх, каким он тогда ещё был наивным…

– Скажите, мистер Сталин, а каково это – из сына бедняка и гонимого преступника стать руководителем огромной и сильной державы? – кроме того, что Рузвельту это действительно было интересно, этот вопрос был ещё и первым заходом в игре, запланированной на сегодняшний вечер. Ведь человек инстинктивно считает себя лично центром мироздания. И потому любому будет приятно поговорить о себе. Так отчего бы не доставить собеседнику подобное удовольствие…

Ответ Сталина оказался неожиданным.

– До того момента мне пришлось пройти через множество испытаний. И хоть мой путь, вероятно, оказался куда более длинным, чем ваш, господин Рузвельт, но, по большому счёту, мы шли по похожим дорогам. Ибо пути к власти всегда схожи.

Франклин Делано окинул лидера СССР цепким иии… довольно удивлённым взглядом. Хм, этот горец сумел его озадачить. Обычной манерой «комми» было кричать на всех углах, что они строят нечто совсем-совсем новое, чего никогда и нигде ранее не существовало. И поскольку это новое строится в соответствии с постулатами самой высоконаучной и абсолютно достоверной экономической теории, оно, несомненно, будет таким невероятно совершенным, что все просто ахнут. А тут прямая отсылка чуть ли не к Екклезиасту: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

– Хм, ну, мне кажется, кое-какие различия в наших путях всё-таки имеются.

– Кое-какие – да. Но, поверьте, они не столь значительны, как кажутся. И вам, и мне пришлось на этом пути прежде всего работать с людьми, обзаводясь соратниками и изолируя, перетягивая на свою сторону либо повергая противников. Ну и бить по рукам тех, кто решил, что интересы той группы людей, к которой он принадлежит, находятся неизмеримо выше интересов страны и народа. Просто вам удалось сделать основное на этом пути, опираясь на подготовленные вами и вашими соратниками билли и законы, мне же, кроме этого, пришлось задействовать расстрелы. Но, по большому счёту, это не такие уж и большие различия, – Сталин усмехнулся. Франклин Делано улыбнулся в ответ. Чёрт, кто сидит перед ним? Террорист и повстанец или античный философ?

В тот вечер они проговорили почти до часу ночи. И по окончании Рузвельт не был особенно уверен, что может посчитать себя главным выгодоприобретателем этого вечера. Нет, как он и планировал, некие доверительные отношения между ним и Сталиным удалось установить. Советский лидер показал ему фото жены и детей. Два его сына сейчас воевали, а его дочь училась на первом курсе Литературного института, а после занятий ухаживала за ранеными в госпитале. Он тоже рассказал о семье. Но-оо… президент США теперь уже не был уверен, что это ему хоть сколько-нибудь поможет. Этот горец показал себя мастером слова. Он свободно оперировал как военной, так и экономической терминологией, спокойно цитировал как труды отцов церкви, так и античных философов и, что заставило президента США реально изумиться – современных британских и американских экономистов. А ещё он, похоже, подготовился к переговорам куда лучше их с Черчиллем. Потому что из пары намёков и оговорок Франклин Делано смог понять, что Сталин досконально изучил его самого. Причём и жизненный путь, и предпочтения, и наклонности, из него вытекающие… Увы, похоже, попытка поиграть на нюансах с этим волком обречена на провал. И единственный шанс чего-то добиться – это согласиться на честный размен. Узнать бы ещё, размен чего на что его нынешний собеседник согласится считать честным…

Следующий день опять начался с конфликта. Впрочем, вполне ожидаемого. Черчилль сразу же на первых минутах утреннего заседания поднял вопрос о Норвегии. На что Сталин ответил достаточно жёстко, заявив, что, хоть, например, не согласные с гитлеровской оккупацией жители Копенгагена в своих протестах ограничиваются только лишь демонстративным поголовным отказом от занятия сидячих места в трамваях и иными не менее «эффективными» жестами типа того же массового отказа от традиционного пикника в последнее воскресенье октября, но при этом продолжают трудолюбиво обрабатывать в своих портах грузы для вермахта и кригсмарине, а также оказывать измученным и потерявшим здоровье асам люфтваффе услуги по реабилитации их пошатнувшегося здоровья, никто датчан врагами не считает. Даже несмотря на то, что часть датчан, добровольно поступившая на службу в войска СС, весьма активно стреляет в русских. Ибо Дания не объявляла войну СССР. А Норвегия это сделала. Так что пока то правительство, которое объявило войну Советскому Союзу, не подпишет безоговорочную капитуляцию, СССР никаких переговоров по поводу послевоенного обустройства этой страны, как и её границ, ни с кем вести не будет. Черчилль расценил это как ещё одну попытку заставить Великобританию пойти на неподготовленный десант на континент. Сталин огрызнулся: