Читать книгу "Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев"

было не за что. Фактуры не было. Организатор все-таки был опытным оперативником, я знаю, что значит получить фактуру на оперативника, который подозревается в преступной деятельности, даже если он был вшивым оперуполномоченным уголовного розыска. А тут — бывший нарком.

Игнатьев не успел. 2 марта у Иосифа Виссарионовича случился сильный сердечный приступ. К нему вызвали кардиолога Лукомского, не входящего в круг подозреваемых по «делу врачей», и тот ввел Сталину строфантин. Даже необязательно токсическую дозу. Строфантином можно убить, введя внутривенно быстро лечебную дозу…

* * *

О том, как был убит И. В. Сталин я достаточно подробно написал в «Ворошилове». И та моя версия, в основном, мною пересматриваться не будет. Я уверен в ее правильности. Но мне не хватило даже не смелости (я отчетливо понимаю, какой гвалт негодующей критики на меня обрушится, после того, как я посмею затронуть «светлое» имя Л. П. Берия, «верного» сталинца. Слишком многие уже отметились своими «историческими» трудами на эту тему), у меня в руках не было кончика нитки, за которую можно было потянуть и распутать этот совсем не сложно запутанный клубок.

Уже в «Ворошилове» я писал, что врачи стали фальсифицировать медицинские документы Иосифа Виссарионовича после ареста Берии! Т. е., пока Берия был министром МВД-МГБ, они никакой опасности не чувствовали.

Ну вот же вам и исполнители, и заказчик! Честно признаюсь, мне сделать такой вывод помешала убежденность в том, что Берию устранил Н. С. Хрущев. Честно признаюсь, я не мог поверить, что люди, которые именно так те события трактуют, с таким показательным подобострастием относящиеся к Сталину, способны в своих книгах, статьях, выступлениях так беспредельно бессовестно врать. Ведь этой наглости даже невозможно подобрать соответствующий эпитет: спекулируя на имени Сталина, загадить людям мозги хрущевской ложью.

Надежда Константиновна Крупская. В конце февраля 1939 года заболевает и умирает от перитонита. Никакой внятной медицинской помощи не получив. Поступила в клинику с «острым животом» и трое суток умирала. Врачи отказались от оперативного вмешательства из-за ее преклонного возраста. Просто стояли и смотрели, как женщина умирает от перитонита. Если делать операцию, то может умереть, организм не выдержит. А перитонит организм выдержать мог?

А если бы организм выдержал операцию? Спросите любого хирурга, и он вам, гарантирую, ответит, что если есть хоть малейший шанс спасти больного, не идти на оперативное вмешательство, дающее такой шанс — преступление. Тем более при перитоните, когда без операции больной обречен.

А наркомом НКВД (в состав НКВД тогда входило УГБ) в это время был уже Л. П. Берия, и он уже успел на ключевые посты рассадить своих людей, именно он нес персональную ответственность за обеспечение безопасности руководителей партии и государства. С голов «лечивших» Крупскую ни один волос не упал.

В 1952 году вся бригада этих лекарей, за исключением успевших умереть, пошла по «делу врачей».

Я склонялся к мысли, что именно после смерти Надежды Константиновны врачи были завербованы Берией. Нет. Не верно. Одно только то, что они свою пациентку нагло оставили умирать без всяких попыток ей помочь свидетельствует — вербовка уже к тому времени состоялась.

Не могли врачи так поступать без гарантий собственной безопасности. Без гарантии того, что расследования обстоятельств смерти Крупской не будет. Всего три года назад их коллеги пошли на скамью подсудимых прицепом к Ягоде за такое же лечение. Они уже были пуганными, чтобы нагло манкировать своими обязанностями. А полную гарантию им мог дать только нарком НКВД.

Берия был достаточно умен и опытен, чтобы суметь разобраться с наследством Ягоды и Ежова, понять, кто еще остался из заговорщиков той волны нераскрытыми и их завербовать.

И клубок сразу распутался. Там и узелков сложных не оказалось.

* * *

Честно говоря, я долго был в шоке, когда начал интересоваться историей про то, как и кто руководству СССР при Сталине оказывал медицинскую помощь. Я понимаю, что есть пределы веры в людей, в их чистые помыслы и намерения, но не до такой же степени они могут быть, эти пределы, беспредельными! Говорите, Сталин — маньяк, страдающий гиперподозрительностью?!

Так вот, в 1937 году был арестован и потом расстрелян бывший начальник Лечебно-санитарного управления Кремля П. Н. Обросов. Нет, не за вредительское лечение. Выяснилось, что он еще до революции был провокатором и состоял в штате царской охранки. Представляете? И теперь представьте, кем укомплектовал Лечсанупр провокатор, который всю жизнь только и боялся, что его разоблачат? Честными людьми? Правда?

Но черт с ним, с Обросовым! Но ведь его же кадры вам, товарищи советские деятели, выписывали пилюли и микстуры, а вы эти пилюли глотали, надеясь поправить здоровье.

Единственной адекватной мерой после ареста Обросова было — разогнать эту лавочку, Лечсанупр, всю к чертовой матери. Превентивно. Вплоть до последней санитарки. Вместе с наркомом НКВД (Лечсанупр входил не в штат наркомата здравоохранения, а в штат Управления госбезопасности НКВД), который сам это не догадался сделать.

Вместо профессоров лучше бы набрали деревенских фельдшеров — дольше прожили бы.

Конечно, Берия не был настолько глуп, чтобы после истории с Обросовым не догадаться проверить всех сотрудников Лечсанупра. И не сам лично он это делал. Там опера УГБ вывернули всё наизнанку.

Конечно, не сам Берия потом вербовал врачей, на которых в результате проверки был получен компромат, и не сам лично давал им задания «лечить» высокопоставленных пациентов. Для этого у каждого начальника оперативников есть специально обученные, как говорится, особо доверенные люди, которых Лаврентий Павлович достаточно приволок с собой в Москву с Кавказа. Да и среди местных кадров мог набрать себе помощников в таких делах.

Крупскую, разумеется, убивать не было никакого смысла ему. Она ему не мешала. То, что произошло с Надеждой Константиновной, скорей всего, было проверкой готовности завербованной агентуры к выполнению заданий и закрепление вербовки на совершении преступления. Стандартный прием.

После смерти Надежды Константиновны врачи были в кулаке у Берии. Они стали его послушным