Читать книгу "Эскадренные миноносцы класса Доброволец - Рафаил Мельников"

Уходя в Куйваст, он в нарушение указаний М.К. Бахирева, преждевременно (немцев в городе еще не было) снял бесперебойно до того действовавший, центральный для всего острова аренсбургский пост службы связи. Самовольный уход дозора ослабил оборону Ирбенского пролива, выключил из действия большой участок службы связи, дезорганизовав ее, подорвал и без того невысокий моральный дух защитников полуострова Сворбе.

Для их поддержки (в море уже держались отряды германских кораблей) к Сворбе утром 1/14 октября были отправлены ”Украйна” (командир капитан 3 ранга ВА. Кузьминский) и ”Войсковой”. Их командирам категорически предписывалось на борт никого не брать. Для обстрела неприятельских позиций корабли стали на якорь у мыса Мерис. Были опасения, что ночью сквозь бреши, проделанные в заграждении безостановочно работавшими немецкими тральщиками (систематически бороться с ними перестали), в пролив могут войти немецкие миноносцы и крейсера. Впервые за время обороны они начали появляться в проливе к востоку от меридиана Цереля. ”Весьма пригодились бы ”Олег” и ”Богатырь”. – записывал позднее в своем отчете М.К. Бахирев. Объяснения, почему этих кораблей здесь не оказалось, в документе не имеется.

Обеспокоенный неясностью обстановки, М.К. Бахирев 1/14 октября в 12 час. 30 мин. с разрешения командующего флотом (после беседы с ним) уходит на юг на ”Баяне”. В охранении шли ”Десна” и ”Лейтенант Ильин”, ”Генерал Кондратенко”, ”Пограничник”, ”Забайкалец”. Перед уходом с кораблей отправили добровольцев в десантный отряд для обороны о. Моон от наседавших немцев. При выходе на рейд ”Генерал Кондратенко” (брейд-вымпел начальника 4-го дивизиона) доложил о неисправности в машине и был оставлен. С безысходностью, схожей с той, что царила на кораблях в Порт-Артуре последние недели обороны, адмирал еще до выхода записывал: ”Днем обычное траление немцев в Ирбенском проливе, которому некем было помешать”.

На ”Славу”, стоявшую без движения и поспешно покинутую революционной командой (давно ли здесь судовой комитет, вальяжно развалившись в офицерских креслах, вершил судьбу героя Цусимы, старшего механика корабля Л.Ф. Джелепова), с группой добровольцев высадился командир ”Туркменца Ставропольского” капитан 2 ранга Г.Е. Чаплин. Хорошо зная корабль по прежней на нем службе и помня уроки ”Грома”, он вызвался проверить, не оказались ли в суматохе бегства оставленными на корабле секретные документы и карты, которыми еще раз могли бы воспользоваться немцы. Брошенный всеми корабль словно ждал людей. Он еще хранил тепло оставленных машин и горячих котлов. Как ни в чем не бывало работала динамо-машина и горело электрическое освещение, корабль еще не подвергся предстоящему немецко-эстонскому разграблению, на которое его обрекли два адмирала, не проявившие предвидения. Наскоро осмотрев главнейшие служебные помещения, Г.Е. Чаплин подготовил корабль к взрыву. Об этом особенно просили адмирала оказавшиеся на разных кораблях офицеры ”Славы”. Огромной силы взрыв вызвал сильнейший пожар в кормовой части.

Начальник 6-го дивизиона приказал вдобавок к взрыву подорвать корабль торпедами. Стреляли поочередно ''Москвитянин”, ”Амурец”, ”Туркменец- Ставропольский”. Каждый выпустил по две торпеды. Одна, отказавшись идти по курсу, начала циркулировать на рейде. Из остальных, попавших в цель, взорвалась только одна. Как замечал по этому поводу М.К. Бахирев, на торпедах ”вертушки были свернуты” и неудачи выстрелов приходится объяснить ”плохим уходом за материальной частью”, об этом в комитетах вопрос никогда не поднимали. Позором покрыла себя революционная команда транспорта ”Ингерман”. Сочтя слишком опасным данное им задание снять людей с батарей на северной оконечности острова Даго, шкурники предпочли бежать прямо в Ревель. Запоздало назначенный ему конвоиром миноносец ”Лихой” найти транспорт не сумел.

Но были в те роковые для России дни проявления высокого понимания воинского долга и подлинного героизма. К уже названным примерам не напомнить о командах батарей № 39 (4 305-мм пушки) и № 38 (4 152-мм пушки) на Даго (командир старший лейтенант Б.М. Елачич) нельзя. И будь командование настроено на стойкую оборону, прояви оно ту организованность и стойкость, с какой батальон смерти капитана 2 ранга П.О. Шишко не подпускал немцев к дамбе, ведущей на остров Моон, немцам не видать было бы Архипелага. Эти подвиги, умышленно замалчивавшиеся прежней историографией и даже третировавшиеся как низкое ”оборончество”, еще ждут своих исследователей. Память о героях русской земли не может быть утрачена.

Эскадренный миноносец "Забайкалец".

Все пути для преследования со стороны немцев были при отходе надежно пресечены. Мины в районе Куморского буя поставили ”Стерегущий” и ”Донской казак”. Флот действовал, как в свои лучшие годы, и немцам пришлось дорого заплатить за попытки помешать движению кораблей. Несколько миноносцев и катеров противника, пытавшихся обстрелять место посадки русских войск на транспорты, были уничтожены или повреждены огнем еще действовавших полевых батарей. Особенно наседавшие части отбросил десант с миноносцев.

”Донской казак” и ”Войсковой” атаковали и заставили скрыться пытавшуюся вести разведку немецкую подводную лодку. 6/19 октября 1917 г. флот покинул Моонзунд. По общему сигналу с ”Баяна”, сделанному в 16 часов, корабли начали движение в установленном порядке. Впереди шли четыре пары тральщиков под охраной 2-го дивизиона тральщиков. Их возглавлял начальник дивизии траления капитан 1 ранга П.П. Киткин. Отряд еще остававшихся в Моонзунде ”новиков” во главе с ”Десной” составляли ”Самсон”, ”Лейтенант Ильин”, Победитель”, ”Забияка”, ”Гавриил”, ''Константин”. Крейсер ”Баян” под флагом командующего морскими силами Рижского залива вице-адмирала М.К. Бахирева охраняли ”Донской казак” и 'Забайкалец”. ”Диану” охранял 'Москвитянин”, ”Гражданин” – ”Генерал Кондратенко” и ”Пограничник”. Четвертый отряд составляли канонерские лодки ”Храбрый”, ”Хивинец”, ”Грозящий” и миноносцы охранения 'Деятельный” и 'Сторожевой”. В пятый отряд входили заградитель ”Волга”, транспорты ”Ольга”, ”Иже”, миноносцы ”Туркменец-Ставропольский”, ”Украйна”. ”Новик” выслали к Лапвику, чтобы лучом прожектора указывать путь похода. На 5-й дивизион, шедший Нукке-Вормским фарватером, возлагалось прикрытие группы поврежденных судов, выходивших последними из уже приведенной в негодность минной базы в Рогокюле.

После выхода отряда ”Эмир Бухарский” заградил подходы к базе, потопив заранее приготовленные баржу и пароход ”Тор”. Затем ”Амурец”, пропустив все суда, поставил минное заграждение. С присоединением к дивизиону ”Эмира Бухарского”, ”Амурца”, ”Разящего”. ”Всадника” и ”Финна” были поставлены заграждения перед Нукке-Вормским фарватером и у Оденсхольмского маяка. Наглухо ”запечатав” весь путь из Моонзунда, корабли у Оденсхольма – свидетеля удач и трагедий в минувшей войне – ставили точку всем активным операциям.

Вечером 6/19 октября главные силы встали на якоря на подходе к рейду Лапвика. Утром ”Гражданин”, заградители ”Волга” и ”Амур” были отправлены в Гельсингфорс, затем по приказанию командующего флотом туда же ушли все три крейсера и канонерские лодки.