Читать книгу "Мистика русского православия - Роман Багдасаров"

Для большинства сие вполне справедливо, потому и святая блажь полезна далеко не всем и не всегда. Ведь юрод — отнюдь не «тихий помешанный», а агрессор, неутомимый провокатор, вызывающий у окружающих всё новые вспышки гнева, ужаса, омерзения, злорадства и т. п. «Я знаю, — сказал один восточный святой, — что такие вещи многим кажутся безумием и вводят в прискорбный смех, но для меня они полезны». А Симеон Эмесский покинул пустыню именно потому, что «ни от кого не получал мзды».

Как собирали свою «мзду» юродивые, хорошо видно по житию Андрея Царьградского, славянина, кстати: «Весь день он проводил в гуще толпы, бегая, прикидываясь пьяным, толкаясь и получая тумаки, крутясь под ногами прохожих. Иные его колотили, иные лягали, кто-то бил палкой по голове, другие таскали за волосы, давали подзатыль-

258_

ники или кидали оземь и, связав ноги, волочили по улицам. Все его ненавидели, а городские мальчишки мазали углём лицо». Андрей же, как и его собрат Леонтий из Струмицы (XII в.), «не обращал на них внимания, подсчитывая себе тихонько, какую выгоду он извлекает для себя из этого занятия».

Провоцирование негативной реакции — характернейшая черта юродства. Сколько ни пытайся найти ей объяснения в чисто-христианских источниках, будешь натыкаться только на туманные намёки. Дело меняется, если обратиться к индуистской практике пашупатас (pasupatas): «Мудрец должен искать бесчестья (avamane), словно амброзии. Унижение должно рассматриваться как увенчание. Надо навлекать его на себя. Пусть о [мудреце] говорят: “Он изгой, он безумец, он лунатик, он дурак”. Пусть он будет похож на нищего, пусть его тело будет покрыто калом, пусть у него будут неостриженные борода, ногти и волосы, пусть он не заботится о теле. Хорошо войти в деревню и притвориться спящим и храпеть. […] Люди будут смеяться над праведником, и вся хорошая карма, которая у них есть, перейдёт к нему, а вся плохая карма от него — к ним».

Утилизация отрицательных эмоций — одно из главных правил православного аскетизма. Юродивые, в частности, никогда не пытались просто избавиться от негатива (личного прежде всего) — они извлекали из него пользу. Но в духовном развитии неизбежна фаза, когда негативные залежи собственной «ветхой» личности оказываются исчерпанными, а «новая» (над созданием которой работает аскет) ещё не окрепла. Откуда тогда брать «стройматериал»? Ибо промедление на духовном пути — смерти подобно. Вот и приходят на выручку ближние и дальние. Та же методика прослеживается в суфийском ордене маламатийа, что переводится как «достойные поношения». Согласно персидскому автору XI века Али бен Усман ал-Худжвири, «обвинения со стороны людей — это пища друзей Бога, залог Божьего одобрения».

Не будем торопиться и предъявлять юродивым упрёк в цинизме (хотя греческие киники, безусловно, приложили руку к их родословной). Всё-таки Христос заповедал ученикам «любить врагов» и «благословлять проклинающих». «Попользовавшись» ничего не подозревающими

_259

гражданами, блаженные всегда за них помолятся. Так, александрийский юрод Виталий просил Бога, чтобы после своей смерти явиться некоторым во сне и ободрить их, и чтобы не засчитывалось в грех, если кто-то из-за него оказался соблазнённым. Правда, Виталий же высказывал и другое мнение: желающий соблазниться — соблазнится в любом случае. Так или иначе, а знаменитую фразу Иисуса «любите врагов ваших» трудно по-настоящему понять, если забыть о практике «утилизации». Ведь в противном случае она превращается в мазохистский сентимент, а Христа трудно назвать сентиментальным…

Надо заметить, что протестантский стереотип восприятия христианства, возобладавший в Европе — Америке XIX–XX веков, сильно отличается от традиционных представлений Восточной Церкви. Начав канонизацию блаженных, та фактически узаконила регулярные покушения на общественную мораль. Юродивые систематически шокировали социум. По градам и весям Византии и России можно было наблюдать, как те бесстыдно справляют нужду, воруют фрукты на базаре, оскорбляют сановников. А уже в 1960-е московская блаженная Ольга Ложкина, к примеру, любила выбегать на проезжую часть и, махая клюкой перед стёклами автомобилей, громко спрашивать: «Кто хочет Богу работать? Никто не хочет?!!»

Коронным занятием юродов было перевоспитание проституток. Сохранилось немало историй о родственнице того или иного блаженного, попавшей в дом терпимости, услышав о чём тот приходит её выкупать. Но, как известно, юрод не лыком шит. Вместо того, чтобы собрав нужные средства, вызволить заблудшую, он прикидывается обычным клиентом и усердно отрабатывает программу развлечений почти по полной. Саморазоблачение (после которого потрясённая девушка во всём мгновенно раскаивается) оттягивается в конец, уже после страстных объятий, на самом ложе порока. Следует учесть, что текст жития и реальность вещи разные, и о том, как в действительности перевоспитывались блудницы, нам вряд ли когда-нибудь расскажут. Яркий пример — совместные походы в баню «странника» Григория Ефимовича Распутина и великосветских дам. Точно известно следующее: после парной многие действительно превращались в глубоко верующих.

260 _

Ломка головы

Похоже, что большинство юродивых являлись личностями с правополушарной (образной) ориентацией, с которыми бывает затруднено словесное общение. Они как антенны могут улавливать самые разнообразные веяния, отчего порой происходит их невнятное бормотание, напоминающее настройку транзистора. Юроды обнажаются не только телесно, но и душевно, открыто демонстрируя то, что витает в воздухе, но чего люди не имеют смелости признать.

Как человеческий мозг, Новгород Великий делился на две половины, враждовавшие между собой, — Софийскую и Торговую. На одной жил блаженный Никола, на другой — Фёдор. Между городскими сторонами — Волховский мост, через который ни тот ни другой не смели переходить. Однажды Фёдора пригласил в свои хоромы боярин с Софийского берега. «Ни за что не пойду, — ныл Фёдор, — туда, где живёт злой Никола, он прибьёт меня за это!» Но когда почитавший его боярин взмолился, Фёдор уступил. Как только он шагнул на запретную территорию, перед ним вырос Никола и начал мутюжить чужака, приговаривая: «Как посмел ты сюда явиться?!» Не выдержав, Фёдор бросился наутёк, сигая через огородные плетни и истошно вопя. Он так перепугался, что даже «не заметил», как выбежал не к мосту, а на обычный берег. Но делать нечего, и Фёдор кинулся от «злого Николы» по воде, аки по суху. Не растерялся и Николка: схватил кочан с грядки и погнался за нарушителем… тоже прямо по воде. Добежав до середины реки, он кинул вдогонку Фёдору кочан, шумно пригрозил и заковылял по волнам на родную половину. Наблюдавшие сей запредел горожане оцепенели. Вражда между двумя сторонами часто доходила до кровопуска, происходившего прямо на мосту. А устроившие сверхъестественный балаган святые словно спрашивали у добрых христиан: «Неужели вы верите, что ангелы, которые покровительствуют Софийской стороне, враждуют с ангелами Торговой? И если вы серьёзно так думаете, хе-хе, то вот доказательство вашей правоты!»