Читать книгу "Дочь убийцы - Джонатан Келлерман"

Женщина снова сжала его пальцы.

– Я не мученица, Уэйн, но у меня нет выбора. Мы оба знаем, что информация – это власть.

Опустив руку в сумочку, она провела кончиком пальца по маленькому конверту. Звук – как будто ногти куклы скребут по игрушечной школьной доске – заставил Кнутсена вздрогнуть. Он вырвал свою руку у Грейс.

– Посмотришь, когда я уйду. И пожалуйста, не здесь.

– Конечно, Уэйн. Клянусь, вас никогда не смогут с этим связать.

– Значит… – Не закончив предложение, мужчина неуклюже вылез из кабинки. – В восемь у меня важная неофициальная встреча в Пасадине, и я уверен, что… Вместо бесполезной болтовни со старым хрычом тебе лучше заняться делом.

Он вытащил несколько купюр из золотого зажима для денег, аккуратно положил их на стол и вышел.

* * *

Грейс вышла вслед за Кнутсеном на парковку ресторана и увидела, как он уезжает на серебристом седане «Ягуар». Служащий парковки считал деньги – похоже, щедрые чаевые.

Блейдс проехала два квартала на юг, остановилась в тихом жилом районе и ногтем вскрыла маленький конверт.

Внутри оказался сложенный вдвое тонкий квадратик бумаги. Вроде листка из дешевого блокнота какого-то клерка, находящегося на низших ступенях корпоративной иерархии. Вероятно, он был подобран в отсеке мальчика на побегушках.

Грейс развернула листок и прочла три машинописные строчки:

Самаэль Койот Рой

Тифон Дагон Рой

Лилит Ламия Рой

И на другой стороне:

Лилит: Хауэл и Рутанн Маккой, Белл-Гарденс, Калифорния

Тифон: Теодор и Джейн ван Кортландт, Санта-Моника, Калифорния

Самаэль: Роджер и Агнес Уэттер, Окленд, Калифорния.

Дата усыновления во всех трех случаях отсутствовала. Несмотря на корысть и жадность, источник Уэйна не решился передать ксерокопию.

Но Кнутсен дважды перечислил три имени. На внешней стороне, которую увидят первой, только имена. Первое и второе.

Он хотел привлечь внимание Грейс к именам.

Она еще раз прочла их. Странные, похожие на прозвища. Любопытно, что порядок имен в двух списках разный. На внешней стороне – от старшего к младшему ребенку, но когда речь шла об усыновлении, Уэйн изменил порядок.

Сделал его хронологическим? Безобидная, молчаливая, плаксивая малышка «Лили» первой нашла семью?

Следующим стал скромный, тихий Тифон.

А первенец Самаэль, несмотря на веру в свое обаяние, был вынужден подождать. Может быть, в том же заведении для малолетних преступников, куда попала Блейдс…

Удивительнее всего, подумала Блейдс, что его вообще усыновили – в таком-то возрасте… Большинство приемных родителей предпочитают милых и покладистых малышей, а не подростков с сильной волей.

Интересные люди эти Роджер и Агнес Уэттер.

Из Окленда, штат Калифорния.

Рядом с Беркли.

* * *

Грейс поехала в интернет-кафе, расположенное в нескольких кварталах к западу. Пара кликов – и она уже знала, что скрывается за детскими именами.

Самаэль, в переводе с древнееврейского «Яд Бога», любимое имя мрачных сатанистов. Койот – кто знает? – вызывал ассоциации со злыми духами американских индейцев.

Тифон – чудовище из древнегреческой мифологии. Дагон – злой морской бог у филистимлян.

Лилит, согласно мифу, была первой женой Адама – похотливая, своевольная девица, которую заменили на покорную любительницу фруктов Еву. Несмотря на то что перед ней давно уже преклонялись в феминистских кругах, Лилит тоже входила в пантеон сатанистов.

Что же касается Ламии, то она тоже была персонажем древнегреческих мифов и охотилась на детей.

Очаровательно.

Итак, безумный, одержимый властью Арундел Рой выбрал сторону зла. Что еще нового узнала Блейдс?

Должно быть еще что-то… Возможно, привлекая ее внимание к именам, Уэйн хотел сказать, чтобы она не тратила время зря, потому что их изменили.

Или сильно нервничал сам и пытался напугать ее.

В таком случае – извини, дядюшка.

* * *

Грейс поехала на юг по шоссе 405 и в отделении «Энтерпрайз» сменила «Джип» на «Форд Эскейп» («Побег», очень подходящее название). Ложь, которую она приготовила – хочется чего-то более компактного, – осталась непроизнесенной. Служащий, занятый оформлением документов и торопившийся вернуться к общению в соцсетях, ни о чем ее не спросил.

Редондо был приятным прибрежным городом, но малоэтажным и открытым, и доктор не решилась в нем остановиться. Она поехала на восток, в удобный соседний Торранс и сняла номер в отеле «Кортъярд» сети «Марриотт», почти точную копию ее пристанища в «Хилтон Гарден». Комфорт и знакомая обстановка. Скольким пациентам Блейдс давала этот совет?

Открыв ноутбук и подключившись к высокоскоростному вай-фаю – да здравствуют дорогие отели! – она напомнила себе, что не стоит ни к чему привыкать.

Для таких, как она, в этом нет смысла. Ничто не вечно.

Глава 32

Грейс начала поиск с «роджер агнес уэттер».

Результат не заставил себя ждать: 1993 год, статья в «Сан-Франциско экзаминер» о землетрясении Лома-Приета в 1989 году.

Землетрясение силой 6,9 балла обрушилось на Калифорнию от Лос-Анджелеса до Санта-Крус. Оно уничтожило дома, промышленные предприятия и дороги и серьезно повредило мост между Сан-Франциско и Оклендом. Шестьдесят три жертвы, почти четыре тысячи раненых, более десяти тысяч остались без крова, несколько миллионов – без электричества.

Шесть миллиардов долларов страховых выплат – настоящая катастрофа для страховых компаний, обещавших позаботиться о держателях полисов.

Четыре года спустя основная часть финансовых обязательств была исполнена, хотя нередко после долгой волокиты и юридической казуистики. В статье же описывались случаи, оставшиеся неурегулированными. Зачастую виновными были фирмы-однодневки, которые объявляли о банкротстве вместо того, чтобы выплачивать страховку, а в некоторых случаях с выплатами тянули действующие компании.

Тупиковые ситуации, длящиеся почти пять лет, были созданы сменяющими друг друга внештатными оценщиками, которые теряли документы, составленные их предшественниками, выдвигали дополнительные условия или без необходимости требовали заполнить новые, запутанные бланки, причем в нереальные сроки. У фирм-однодневок также имелась привычка не являться на встречи или заявлять, что держатели страховых полисов лично не общались с инспекторами, настаивая, что уклонение от встречи ведет к аннулированию полиса, что не соответствовало действительности. Даже если документы преодолевали бюрократическое болото, ущерб значительно преуменьшали. В некоторых случаях оказывалось психологическое давление – угрозами и уговорами держателей полисов заставляли согласиться на уменьшенные компенсации.