Читать книгу "Счастье мне улыбалось - Татьяна Шмыга"

Вот ведь наша певческая судьба! Человеческий голос — самый непредсказуемый инструмент: никто не знает, в какую минуту он может тебя подвести. Скрипку, рояль, даже огромный орган можно настроить и быть уверенным, что сыграешь. А голос?.. Потому-то певец среди музыкантов — самый уязвимый исполнитель…

Три года «Эспаньола» шла с аншлагами. На этот необычный, как говорили в театре, экспериментальный спектакль билеты спрашивали еще в метро, внизу на станции «Охотный Ряд» (она тогда называлась «Проспект Маркса»). Уже на платформе выходивших из вагонов встречали люди с плакатиками: «Куплю билет на ‘"Эспаньолу”». Тем не менее за все время в спектакль, пользовавшийся успехом у публики, не было введено ни одного нового исполнителя, и, когда заболел Герард Васильев, «Эспаньола» оказалась под угрозой снятия с репертуара. Обратились к главному режиссеру Ю. А. Петрову, когда-то поддержавшему нас на художественном совете, с просьбой ввести в «Эспаньолу» другого актера — безрезультатно. Когда с той же просьбой пришли к директору театра, он сослался на то, что в театре есть главный режиссер, главный дирижер, им и решать… «Эспаньола» в афише Театра оперетты больше не появилась…

В те же годы у нас шел еще один необычный спектакль. Необычный в том смысле, что «Неистовый гасконец», написанный Кара Караевым и автором либрегго Петром Градовым по знаменитой пьесе Э. Ростана «Сирано де Бержерак», с традиционной точки зрения не совсем соответствовал тому, что называется опереттой. Потому авторы и назвали его «музыкальным спектаклем».

Перед началом работы, естественно, были сомнения — как на сцену театра музыкальной комедии возможно перенести события пьесы, доходящие до трагедийного накала? Да и можно ли создать образ Сирано в таком виде искусства? Я знала пьесу Ростана в современных интерпретациях — был спектакль на нашем телевидении, был французский фильм, где роль поэта сыграл Депардье. Должна признаться, что ни то, ни другое мне не понравилось. К сожалению, мне не довелось увидеть на сцене Театра имени Вахтангова Сирано в исполнении Рубена Николаевича Симонова, и я только слышала о его игре, которую все, даже недоброжелатели, называли гениальной. Те, кому посчастливилось попасть на спектакль, говорят, что такого Сирано больше не было на наших сценах и нет до сих пор. И неизвестно, будет ли…

Когда «Неистового гасконца» Кара Караева приняли к постановке и началась работа над спектаклем, все поняли, как нам повезло, — в театр пришел крупнейший мастер музыкального искусства. Жаль, что после «Гасконца» наш театр не пошел по пути настоящей музыкальной драматургии.

При работе над «Гасконцем» нам было не просто интересно — это было нечто захватывающее. Какая в театре зазвучала музыка! В ней ощущалось место и время действия — Франция XVII века, в ней были и темперамент, и почти гасконская легкость, и изящество формы. Словом, музыкальная основа была прекрасная — и романтичная, и по-театральному яркая. Но когда я ознакомилась с ролью Роксаны, то сначала испугалась — вокальная партия оказалась трудной, почти оперной. Правда, потом, в процессе работы я «впелась», и все пошло нормально.

Играть Роксану, роль в общем-то не самую выигрышную, стало для меня удовольствием, хотя исполняла я ее не совсем по Ростану — все же у нас спектакль был музыкальный, в нем все было несколько лиричней, и я шла за музыкой. Но драматизма тоже хватало. Чего стоит финал — дуэт умирающего Сирано и Роксаны, когда она наконец узнает правду. Помню, я лишь начинала эту сцену, а у меня уже сжималось горло, когда Сирано признавался моей Роксане, что это он автор всех слов любви, которые вкладывал в уста молодого красавца гвардейца Кристиана. Вообще-то я не люблю всякого рода чрезмерных эмоций, надрыва, но тут у меня душа кричала, вырывался стон. И кричала не просто моя героиня, это кричала актриса — настолько я не могла принять этой смерти, не могла смириться с тем, что о силе любви этого необыкновенного человека узнаю всего за несколько мгновений до его кончины. Умирающий Сирано бросал последний взгляд на Роксану, и начинала звучать песня приближающихся гасконцев, людей, которые «с солнцем в крови рождены»… Потом наступала тишина — в зале долго не было аплодисментов, потому что зрители вместе с Роксаной не могли прийти в себя от пережитого. Многие плакали. А у меня после спектакля дня два болело сердце — такое эмоциональное напряжение приходилось выдерживать, надрывая душу в этой сцене.

В очередь со мной Роксану играла Тамара Володина, а нашими партнерами в роли Кристиана были Валерий Барынин, Владимир Родин, потом в спектакль вошел Олег Груздев… Совсем недавно, осенью 2000 года мы отмечали 30 лет работы Володи Родина в нашем театре. В честь этой даты шел спектакль «Веселая вдова», где юбиляр исполнял роль посла. По амплуа Родин — герой, и голос у него прекрасный, но по природе своей он, конечно, комик. И в роли посла, в общем-то небольшой, он был очень смешной. После спектакля мы два с лишним часа просидели на его банкете и все это время буквально умирали со смеху от его шуток, анекдотов… Володя острослов, он потрясающе пародирует всех в театре… Такой у него дар…

Сирано играли Герард Васильев и Юрий Веденеев. Оба с великолепными голосами, оба хороши и при этом разные: Юра — фактурнее, он и физически крупнее, а Гера — посуше. Юра как партнер — мягче, подвижнее, более отзывчив, как мы говорим, «он в партнерстве», а Гера — пожестче, посдержаннее. Как он сам шутит на свой счет: «Мою зажатость принимают за темперамент». Тем не менее по тому времени это была одна из лучших его ролей. В исполнении Васильева Сирано больше воин, больше острослов, а мечтатель и поэт — меньше. Его Сирано был скуп на жесты, на мимику, собран и несуетен.

Помню, как Герард Васильев появился в нашей труппе. Пришел новый актер, молодой, стройный, с консерваторским образованием. Но очень «зажатый». Риза Осиповна Вейсенберг сразу расположилась к нему и принялась с удовольствием его «обшивать», придумывала ему очень хорошие костюмы. Впервые в главной роли Васильев вышел в спектакле «Цирк зажигает огни», куда его ввели и где он играл Андрея, в очередь с Юрием Богдановым. Я сыграла «Цирк» с Васильевым в Минске, куда театр выезжал на гастроли. Вскоре Герард занял одно из ведущих мест в нашей труппе. Он много работал над собой, преодолевая свою скованность, занимался сценическим движением, техникой речи. А Дора Борисовна Белявская, которую я уговорила поработать и у нас в театре, занималась с Герой вокалом.

Васильев играл очень много, был занят и в классических опереттах, и в современном репертуаре. Кстати, он один из лучших наших «фрачных героев» — элегантен, стилен, словом, неотразим. Среди самых удачных его работ — главная роль в мюзикле К. Рыжова «Свадьба Кречинского» (по пьесе А. Сухово-Кобылина). И по сей день Герард Васильев является ведущим артистом нашего театра.

Пришло время и ему отмечать юбилей — это было в сентябре 2000 года. В этот вечер Герард Васильев вышел в «Принцессе цирка»… и я была просто потрясена. Сижу, смотрю на сцену и словно вижу другого актера. Дело в том, что я давно не видела Геру из зала — в основном мы бываем с ним в ролях на сцене, но играть вместе и смотреть со стороны — это не одно и то же. А тут выходит подтянутый (при чем здесь юбилей!), обаятельный (вот уж чего Гере не занимать, одни ямочки чего стоят!), а когда запел, я просто поразилась — голос звучал молодо, мягко, лирично, проникновенно. В какой-то момент, слушая Геру, не могла сдержать слез. Я в тот вечер вообще была немного взволнованна — мне надо было перед началом спектакля выходить и говорить собравшимся в зале о Васильеве, поздравлять его, а поскольку оратор из меня неважный, то я и нервничала весь день. Но должна признаться, что поплакала я тогда на спектакле от души, с удовольствием. У нас на стенде была вывешена афиша юбилейного спектакля Герарда Васильева, и каждый из коллег, кто хотел его поздравить, расписывался на ней. Я под впечатлением его игры написала Гере такие слова: «Люблю и преклоняюсь!»