Читать книгу "Мед для медведей - Энтони Берджесс"

Пол никак не мог решить, как ему следует поступить с Егором Ильичом. Он представил себе, как облаченный в ночную рубашку своей тети юный Опискин медленно встает с постели и, сжав свои пудовые кулаки, надвигается на Егора Ильича. Затем они его прячут в ванной или в шкафу, связанного по рукам и ногам и с кляпом во рту. И держат его до прибытия в Хельсинки. А что потом? Бросить его в море? Усыпить? Уговорить молчать?

– Пойдем в бар, – устало сказал Пол Егору Ильичу. – Выпьем. А ты, Чарли, – он повернулся к Опискину и подмигнул, – останься здесь. Я принесу тебе чего-нибудь, чтобы ты не умер от жажды.

Опискин хихикнул. Егор Ильич снова затанцевал, изображая нападающего боксера. Черт с ним, главное – увести его отсюда подальше. Заставить молчать. Заставить забыть.

– Где бар? – спросил Пол, запирая дверь каюты на ключ. Егор Ильич повел его через помещения экипажа. На пути им несколько раз попадались группы одетых в грязные робы матросов, играющих в карты. А потом они прошли через подсобное помещение ресторана или столовой экипажа, где хмурый и неопрятный тип ронял пепел с приклеенной в уголке рта папиросы на бутерброды, приготовлением которых занимался. В бар первого класса они вошли через служебный вход.

В помещении было полно народу. В основном это были мужчины. Пол заметил только одну очень пожилую женщину, которая держала в дрожащей руке стакан с содержимым зеленоватого цвета. Бар был грязным, но с претензией на буржуазную роскошь. Все напитки здесь подавались в пивных стаканах.

– Коньяк, одну бутылку, – крикнул Пол, – и не беспокойтесь о стаканах. – Стоящий рядом жилистый мужичок небольшого роста в очках укоризненно покачал головой.

Пол сделал большой глоток.

– За ваше здоровье! – торжественно провозгласил он.

– За ваше здоровье! – ответил Егор Ильич, тоже приложился к бутылке и высосал не меньше десятой части содержимого.

– Это, – сказал молодой человек, обладавший пронзительным, визгливым голосом, – первый признак того, что порядок отсутствует везде, даже на самом верху.

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье! За мир во всем мире!

– Совершенно верно, – вмешался жилистый коротышка, – мы все хотим мира. И не желаем повторять ошибок прошлого. Нет, было, конечно, и что-то хорошее, но в целом… И если опять случится какая-нибудь заварушка, ее начнете именно вы, русские ублюдки.

– Они такие же простые парни, как мы с тобой, – вмешался мужчина, сидящий за столиком. – Том, Дик или Гарри. Только имена у них другие.

Судя по его болезненной худобе и землисто-серому цвету лица, он был тяжело болен. Пол решил, что, наверное, у него рак, и впервые за весь вечер подумал о смерти.

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

Придется просто-напросто напоить Егора Ильича. Пьяный, он уснет и продрыхнет завтра до полудня. Господи, пусть скорее наступит завтра. И все закончится. Пол уже видел себя спокойно сидящим в чистом финском баре, окруженный женщинами с глазами голубыми и глубокими, как прозрачные горные озера. Он посмотрит, как юный Опискин двинется навстречу новой жизни, а потом спокойно пропустит в баре кружечку-другую пивка, в ожидании объявления посадки на свой рейс. Пол инстинктивно уперся правой ногой в палубу, словно нажимал на педаль акселератора. Скорее! Скорее!

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

– Простой рабочий, обычный член профсоюза не хочет войны, – сказал больной раком.

– Я, – вздохнул человек с визгливым голосом, – специализировался на изучении эпохи ранних Тюдоров. Русские с тех пор не изменились. 1554 год. Письма Ченселора. Слушайте: «Они все как один – проходимцы и мошенники. Держать в узде их можно только при помощи физических наказаний. Им свойственны беспробудное пьянство, распутство и вымогательство». Какими они были тогда, такими и остались по сей день. Им нельзя доверять.

– Ты, – буркнул толстяк с гладко прилизанными светлыми волосами, – наверное, профессор?

– Пока нет. Но я читаю лекции.

– Ты – профессор. Ну и говори о своем профессорском классе. А с нами все обстоит по-иному.

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье! Англичане – клевые парни. А английские бабы – те еще штучки. Шутки шутят, – заливался Егор Ильич.

– С ним полный порядок, видишь? Он русский парень, простой рабочий. Он нацепил вечерний костюм, но это его рабочая форма. Все равно он рабочий.

– Что-то я не вижу, чтобы он сейчас был занят своей работой.

Человек с маленькой розочкой в петлице нервно забарабанил по столу.

– Они вчера полностью выложились, когда бились с нашими парнями. Жаль, что железный занавес не допускает купли и продажи. Тот, что был на левом краю, как его фамилия?

– Настиков… или как-то очень похоже.

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

Бутылка уже почти опустела. Причем ее почти полностью опорожнил Егор Ильич. Полу досталось всего несколько глотков. Глазенки стюарда ярко горели, как изюминки в известной рождественской игре, нижняя губа угрожающе покраснела, но в целом он был почти трезв и преисполнен готовности продолжать застолье.

– …Заработали пенальти за игру руками, а затем последовал тот удар в перекладину. Потом передача справа этому… как-там-его-зовут, а от него другому… не помню…

– Что-то, оканчивающееся на -инский.

– И прямо в сетку.

– А русские варвары начали приставать к нашим людям с вопросами: откуда они и зачем приехали. Наши ответили, что они англичане и не ищут ничего, кроме дружбы и взаимопонимания, которые пойдут на пользу обоим королевствам…

– Он все это знает. Скажи ему.

– Еще одна бутылка, – крикнул Пол.

– Смотри, англичанин, а по-русски говорит как абориген.

– Не называй их так. Они не аборигены. Они такие же, как мы с тобой.

Откупорили вторую бутылку коньяка. Всякий раз, когда Пол задирал голову, чтобы сделать глоток, у него громко похрустывала шея. Стаканов не было.

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

– Знаете, – сказал сопящий толстяк с плоской, квадратной физиономией, – если бы все было сделано как положено, они бы пошли тем же путем.

– Где стаканы?

– По бутылке каждому!

– Слушайте: «Если человека поймали на воровстве, его сажают в тюрьму, бьют, но на первый раз не вешают. Это они называют милосердием. Если он повторяет свой проступок вторично, ему разрывают ноздри и ставят клеймо на лбу. На третий раз его вешают».

– За ваше здоровье!

– За ваше здоровье!

– У нас есть два стакана, – просипел мужчина с одышкой, – я могу налить.