Читать книгу "Последний роман Владимира Высоцкого - Юрий Сушко"

– Конечно.

– Боже, как приятно!..»

* * *

В отличие от многих скромных красавиц Наталья Фатеева не скрывала своих чувств к Высоцкому, видя в нем не только партнера, коллегу: «…Он мне и как мужчина очень нравился. Чувствовалось, что он способен на поступок… Мне вообще импонируют мужчины такого типа. Не люблю высоких, красивых, ярких. Это чисто природное: может понравиться поступок, взгляд, даже запах. Я сразу фантазирую, что за этим стоит…»

На роль Соболевской в фильме «Место встречи изменить нельзя» ее пригласил Говорухин, рассказывала она, к которому относилась с большой симпанией; «к Высоцкому же отношение было иное: я была в него влюблена. Но никогда не говорила ему об этом и даже старалась не поднимать глаза во время беседы. Я знала, что с его проницательностью он все сможет прочесть в моих глазах».

И с грустью вспоминала, как во время московских съемок «Места встречи…», происходивших неподалеку от ее дома, всего лишь однажды к ней заглянули на обед Высоцкий с Говорухиным. Как жаль, только один раз…

* * *

– Я – Лена! Я – Лена! Я – Лена! То есть я – Таня! Люби меня! – страстно надрывался, стоя за камерой, седой, старый человек, несчастный режиссер Иосиф Хейфиц. – Володя, я – Лена! Смотри на меня, то есть на Лену. Ты – в кадре, она рядом. Говори: «Песня – это душа…» Вкрадчиво так мурлыкай, как тигр: «Танечка Фешева…» И начинай петь…

Все, снято!

Хейфиц наконец опустился в плетеное кресло и облегченно выдохнул: «На сегодня все».

– Может, чайку, Иосиф Ефимович? – подлетела ассистентка.

– Да, пожалуйста, Ирочка, будь добра.

Видя, что режиссер уже постепенно отходит от съемочных треволнений, подошел Высоцкий.

– Ну что, Иосиф Ефимович, завтра без изменений?

– Да, все по плану. – Хейфиц потер виски. – Володя, как я устал… Все-таки, наверное, изначальное название картины – «Мечта о Тихом океане» – было правильным. Представляете, каково сейчас там, на океанском берегу?

– Не представляю. – Высоцкий мечтательно улыбнулся. – Но «Единственная» – тоже название вполне подходящее. Ведь у вас сейчас единственная мечта – отдохнуть. Так, Иосиф Ефимович?

– Да! И все из-за вас! Сегодня я перед тобой Проклову изображал, позавчера перед ней – Высоцкого. А завтра мне вместо Леночки голым скакать? Гастролеры! Вы снимаетесь в моем фильме, ваше театральное начальство дало добро, так извольте соответствовать, господа актеры! Вот через неделю у вас с Прокловой особая сцена, снимать будем вас только вместе, никаких больше панорам – с лица на лицо. Вы ей руки целуете, Владимир Семенович! Или предпочтете мои лобзать?..

Ровно через неделю ленфильмовцы встречали «Красную стрелу» со своими московскими актерами. Утром, рассказывала Проклова, за час до прибытия, я уже была готова на все сто, вышла на перрон первой… Стали ждать Высоцкого. Прошел весь поток пассажиров, опустел перрон, а его все нет. Уже решили, что упустили, либо произошла ошибка, или у Владимира Семеновича изменились планы. И тут из последнего вагона вышли две фигуры: Высоцкий и Марина Влади… «Как сейчас вижу: он шагает впереди легкой, можно сказать, шальной походочкой, курточка нараспашку, шарфик через плечо, а в руках гитара, по ходу дела что-то наигрывает, – любовалась им актриса. – Два огромных чемодана тащила, точней, катила на колесиках (тогда такие чемоданы были в диковинку) Марина. А одета она была в шикарную, до пят, норковую шубу… Зрелище было замечательное… В этой картинке – вся наша замечательная Россия, где форма не стоит на первом месте. Ну не был в тот момент Высоцкий джентльменом, и что с того?.. Поскольку Влади – тоже женщина русская, то она все понимала, не ругала мужа, не роптала, кто знает, может быть, в этот момент на него снизошло вдохновение и Володя что-то сочинял. Или у них с Мариной в поезде какая-то размолвка вышла?.. В общем, кому тащить чемоданы – был явно не самый важный вопрос. И это все так правильно, разумно по жизни…»

После съемок Елена вместе с Высоцким (уже без Марины) летела в Москву. Проклова торопилась на вечерний спектакль. Но аэропорт не принимал из-за сильного снегопада.

– Спектакль! Я не успею, – причитала несчастная Елена. – Меня из театра выгонят!

Высоцкий сначала недоумевал:

– Как это – выгонят? Что, заменить тебя некем? Да брось ты – заменят, куда они денутся! Не паникуй. – И все утешал. – Успеешь, Лен, успеешь.

Куда-то ушел, вернулся.

– Все, сейчас сядем. Пилоты скажут, что у них керосин кончается, им дадут аварийную посадку. Я железно договорился, за концерт.

Приземлились благополучно. И Проклова вовремя поспела в свой родимый Художественный театр, услышав напоследок шутливые слова:

И уж вспомнить неприлично,Чем предстал театр МХАТ…

Рассказывая о своих отношениях с Высоцким, Елена Проклова, конечно же, кокетничала: «Володя был галантным мужчиной и, естественно, мне, не самой последней женщине в этой стране, делал множество комплиментов. Я за чистую монету все не принимала, но что было, то было… Боже мой, да, может, ради красного словца, под настроение он как-то сказал: «Ленуся, я тебе песню посвящаю!» В конце концов, даже если и посвящал, то это личное дело. А какое право мы имеем менять то, что уже исторически сложилось?..»

Действительно, никакого.

«Дур-р-ра! Что ж ты сидишь, как мумия?!.» —

завопил Сергей Параджанов, должно быть, насмерть перепугав юную Анечку, которая мирно сидела на лавочке во дворе его дома, задумчиво рассматривая медленно плывущие в небе облака. Высоцкий уже ушел в дом переодеться, а его спутница, опомнившись, испуганно смотрела на дядю Серго.

– Он тебе нравится? – учинил он допрос, кивнув в сторону двери, за которой скрылся Высоцкий.

– Очень!

– Так что ж ты сидишь, как мумия?!.

Во время гастролей Театра на Таганке в Тбилиси Владимир Семенович нередко наведывался в гости к Параджанову. И тут познакомился с друзьями режиссера – семьей Альфреда Макагона. С ними была дочь, очаровательная девушка.

– А вы меня не помните, дядя Володя? – своим неожиданным вопросом она поставила его в тупик.

– Честно говоря… Я как-то…

– Ну вот, а я-то думала…

– Что произвела на вас неизгладимое впечатление, – завершил фразу дочери отец, и все рассмеялись.

Но Аня все же напомнила Владимиру Семеновичу об их первой встрече в Москве. Родители тогда впервые привезли ее показать столицу. Совершенно случайно попали на Таганку. После окончания «Антимиров» Высоцкий, Смехов и Золотухин стояли у края сцены, принимая аплодисменты. Зрители с задних рядов попросили Аню передать гвоздики актерам, не уточняя – кому именно. Смущенная девочка подошла к сцене поближе, и тут Высоцкий требовательно спросил: «Кому цветы?» Она растерялась, покраснела и вручила букет ему. Но успела сказать: «Дядя Высоцкий, я хочу быть актрисой!» – «Ну будешь, раз – хочешь. Пойдем, почитаешь мне что-нибудь. Вон там ступеньки…»