Читать книгу "Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер"

«Ты и понятия не имеешь, насколько права», — подумал я.

— Нет, ничего страшного…

Я выдал свою самую обаятельную улыбку, надеясь положить конец этому болезненному диалогу. Собственно говоря, это была не просто надежда, а пылкая мольба.

— Что ж, не смею вас больше задерживать. Я вижу, вы спешите, — пробормотала мисс Горан, ответив на мои молитвы презрительным и высокомерным кивком. После чего чертова скандалистка наконец убралась восвояси.

«Слава Богу, люди еще не научились читать чужие мысли, — подумал я. — Иначе в этом свете «правда» мисс Горан приобрела бы совершенно иной смысл».

Хотя, пожалуй, она стала для меня неким знаком свыше, напомнив о тех, с кем я действительно хочу провести время. И я помчался забирать тех троих, кого любил больше всего на свете.

* * *

Как только мы с Беллой забрали внуков, она пообещала свозить их в Ньюпорт, на Род-Айленд, и показать роскошные особняки. Во время поездки Мэдисон заерзала на заднем сиденье.

— Расскажи нам какую-нибудь историю, деда, — попросила она. — О том времени, когда ты был еще маленьким.

Я взглянул в зеркало заднего вида и улыбнулся.

— В детстве мы с моим братом Джозефом частенько дрались друг с другом. Он был крутым парнем, но и я мог постоять за себя. Мы боксировали в своей спальне и боролись в грязи, но, будучи старше и крупнее, он чаще праздновал победу.

Все дружно рассмеялись.

— Мне было одиннадцать, когда какие-то хулиганы подкараулили меня и избили. Но хуже всего было то, что они поцарапали мой новый велосипед «Голубой дьявол». Когда отец вернулся домой после работы, то поинтересовался, что случилось с великом. Я рассказал ему, и он наорал на меня, заявив, что я не должен никому позволять унижать себя, напротив, должен уметь дать сдачи. Хотя я по-прежнему боялся тех ребят, но решил, что отец прав и что повторения случившегося быть не должно. — Поглядывая в зеркальце заднего вида, я пожал плечами. — Ну а потом Ронни Форрестер, самый гадкий из них, начал прогонять меня с газетного маршрута. Я перепугался до смерти. Ронни был здоровенным малым, причем с головой у него были явные нелады. Я рассказал обо всем Джозефу. Думаю, ему тоже стало страшно, но при этом он здорово рассердился. На следующей неделе Джозеф поехал вместе со мной по моему газетному маршруту, и впервые за долгое время я наконец расслабился. А потом на железной дороге нарисовался Ронни и остановил нас. Подойдя к нам, он пнул мой велосипед ногой и улыбнулся. Я был вне себя от злости — и от страха тоже. Ронни уставился на меня, заявил, что зря я взял с собой старшего брата, надеясь на защиту, и пообещал, что все равно достанет меня. Джозеф побагровел и начал орать на Ронни, требуя, чтобы тот перестал цепляться ко мне. И тогда Ронни подошел к Джозефу вплотную и, глядя ему прямо в глаза, заявил, что изобьет до полусмерти нас обоих. Я не верил своим глазам, потому что Джозеф лишь улыбнулся в ответ. И тогда уже Ронни побагровел и начал орать, чтобы мы закончили развозить газеты по маршруту и ждали его в Линкольн-парке под старыми американскими горками через час. Он пообещал надрать нам обоим задницы. Он уже повернулся, чтобы уходить, но приостановился и предостерег на прощание, чтобы мы не опаздывали, иначе он прищучит нас поодиночке. Я ужасно разозлился на Ронни за то, что он пнул мой велосипед, но при этом мне было еще и очень страшно. Помню, что с каждой газетой, которую я развозил по адресам, страх этот нарастал и становился все сильнее, пока меня не охватила самая настоящая паника.

Мэдисон и Пончик, затаив дыхание, сидели на самом краю сиденья и слушали меня с открытыми ртами.

— Когда мы прибыли в Линкольн-парк, то обнаружили там целое скопление велосипедов и скутеров. Там собралась вся округа. Я спрыгнул с велосипеда и последовал за Джозефом сквозь толпу. Вот тогда я понял, что сейчас, на глазах у окрестных мальчишек, я ни за что не отступлю. Мой лучший друг, Дьюи, похлопал меня по спине, толпа вокруг заулюлюкала, подбадривая нас, а я боялся, что меня стошнит прямо на месте. Это был кошмар. Ронни уже поджидал нас и выглядел по-настоящему взбешенным. Джозеф подошел прямо к нему, а толпа мальчишек начала скандировать: «Деритесь… деритесь… деритесь…» Обстановка накалилась до предела. Пока Ронни и Джеймс по-всякому обзывали друг друга, я заметил, что у меня дрожат коленки, а рубашка взмокла от пота. Сердце гулко бухало у меня в груди, перед глазами все плыло, голова начала кружиться. И в этот момент Ронни заявил, что знает, будто мы, братья ДиМарко, не станем драться, потому что трусы. И тогда Джозеф прыгнул на Ронни, словно дикая кошка, а я, не думая уже ни о чем, последовал за братом. Не успел я и глазом моргнуть, как они уже катались по земле, причем Ронни придавил Джозефа сверху. Но главное заключалось в том, что при этом Ронни смотрел на меня, а Джозеф держал его за руки, не давая пошевелиться, Не знаю, как так получилось, но я вдруг понял, что Ронни совершенно беспомощен и беззащитен. И тогда Джозеф крикнул, чтобы я врезал ему хорошенько. Так я и сделал. Я начал бить его двумя руками. Ронни орал как сумасшедший, а я колошматил его по лицу. Он вопил, а я избивал его. У него из носа пошла кровь, но я не останавливался. «Никто не смеет пинать мой велосипед!» — кричал я, и с каждым ударом мой страх уменьшался.

Внуки сидели, широко распахнув глаза, но теперь на их личиках появились еще и широкие улыбки.

— В конце концов я остановился. А когда Ронни скатился на землю, я увидел, что Джозеф улыбается. Я протянул ему руку. Мой брат ухватился за нее и вскочил на ноги. Толпа вокруг сошла с ума — все орали, завывали и свистели. Никто не ожидал, что главный драчун в округе получит такую жестокую трепку. — Я помолчал немного для пущего эффекта. — Когда мы уходили, меня переполняла гордость: во-первых, я искренне считал своего брата героем; а во-вторых, что было куда важнее, я взглянул в лицо своему самому сильному страху и сумел уйти с высоко поднятой головой.

— Вот это да, деда! — вырвалось у Пончика. — Крутая история!

Я кивнул.

— Самое главное, больше никто и никогда не прикасался к моему велосипеду.

Мэдисон и Пончик улыбались во весь рот, когда я заметил, что Белла смотрит на меня выразительным взглядом, который я терпеть не могу.

— Что такое? — спросил я.

— Хорошенькие же истории ты рассказываешь детям.

Я вновь взглянул в зеркало заднего вида. Их юные личики светились гордостью. А я чувствовал себя ужасно глупо.

«Белла права, — подумал я. — Пусть даже время мое истекает, они еще слишком малы для некоторых моих историй. Это было неуместно».

— Прости меня, — прошептал я, сообразив, что так и не избавился от порочной склонности делать ошибки.

Белла рассмеялась и взяла меня за руку.

— Ты мой большой и неуклюжий глупыш, — шутливо заметила она.

* * *

Все утро мы провели на Бельвю-авеню, осматривая Марбл-Хаус, Брейкерс и Роуз-Клифф. Впрочем, дети были еще слишком малы, чтобы оценить их по достоинству.