Читать книгу "Тени утренней росы - Татьяна Воронцова"

— Обратно тоже пешком? — спросила я, робея при мысли о предстоящем марш-броске.

— Посмотри на карту. Мы выйдем из каньона на южном берегу Крита, у селения Агиа-Румели. А оттуда на катере до Хора-Сфакион. — Нейл обернулся, щурясь от солнца, посмотрел сперва на меня, потом на Ронана и скомандовал: — Вперед!

В путеводителе я прочла, что этот уникальный каньон образован эрозией вод, стекающих со склонов Белых гор с восточной стороны и с вершины горы Волакиас с западной. Эти ручьи мы вскоре увидели. И не только ручьи, но даже небольшие озера, в которых с удовольствием искупались.

Ронан почти все время молчал. То ли подозревал, что мы тяготимся его присутствием, то ли сам страдал от непривычной для себя роли опекуна. Я заметила, как зорко он следит за каждым движением Нейла, особенно при переходах по шатким мостикам через овраги, но и по сторонам смотреть не забывает. Именно он углядел за кустами на одном из пологих склонов дикую козу и показал ее нам.

Я вспомнила про ежей (или мышей) и спросила о них во время очередного привала.

— Да кто угодно, — ответил Нейл. — Ежи, полевые мыши, ласки, куницы, барсуки... В горах встречаются даже дикие кошки. Я сам не видел, но Костас и Яни говорят, что это так.

Он показал мне цветущие на склонах тюльпаны и цикламены. Желтую фиалку я обнаружила сама.

— Боже мой, что за место! Прямо Ботанический сад.

— Почти все виды душистых трав и цветов произрастают в ущельях, а ущелий на Крите немало. Самарья, Прассано, Превели, Пацоса... Здесь мне даже курить не хочется.

— А мне хочется, — признался Ронан.

Пока я ползала по склону, любуясь цветочками, эти двое успели еще разок искупаться в мелком пруду с прозрачной зеленой водой и теперь сидели рядышком на камнях, подставив солнцу худые мускулистые тела. Они сидели в молчании, не глядя друг на друга. Ронан, как мне казалось, вообще мог часами сохранять абсолютную неподвижность. Как говорил один мой приятель, полный дзен. Искусство созерцания без мышления.

Вот его бледная рука коснулась смуглого от загара плеча Нейла. Вполне целомудренное прикосновение, но у меня при виде этого часто-часто забилось сердце.

Пусть он останется. Пусть заменит меня.

Глупая, что ты несешь? Ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы кто-то заменил тебя в сердце Нейла, потому что — ты это отлично знаешь — его в твоем сердце не заменит никто.

На полпути нам встретилось заброшенное селение Самарья. Как и ущелье, оно обязано своим названием церкви Осия Мария. Постепенно осыпающиеся бурые стены, густая зелень кустарника, яркие пятна цветочных полян... И здесь, среди немыслимых красот, под щебет птиц и журчание ручьев, я объявила ему о своем отъезде.

Стоя в тени раскидистого клена, Нейл вытряс из пачки сигарету, прикусил зубами, но тут же сморщился и затолкал ее обратно — впервые на моей памяти.

Слушая тяжелые, болезненные удары своего сердца, я молча ждала, что он скажет.

Он коротко кивнул:

— О’кей.

О’кей — и это все?

Нейл поглядел на безоблачное небо.

— Все нормально, Элена. Это правильное решение. Не надо ничего объяснять. Возвращайся домой.

— Глупо, но я чувствую себя так, будто покидаю раненого на поле боя...

— Глупо, — согласился Нейл.

— Я могу остаться до конца лета. Он слегка улыбнулся.

— Можешь. Но потом все равно придется уехать. Мне бы не хотелось, чтобы в наших отношениях появился надрыв. А он неминуемо появится, если ты пойдешь ради меня на какую-то жертву. — Он передохнул и закончил: — Так, как сейчас, хорошо. Давай попробуем это сохранить.

Ронан разгуливал невдалеке по фундаментам каких-то древних построек.

— Он побудет с тобой какое-то время? — спросила я, заметив, что Нейл тоже смотрит туда.

— Надеюсь, не очень долго. Я вообще не ожидал, что он приедет. Просто у него проблемы, и он устал...

Так я с удивлением обнаружила, что светловолосый Ронан приехал не столько затем, чтобы поддержать Нейла, сколько получить поддержку самому. Да-да, все правильно. Так и должно быть.

...шаманство всегда связано с мучительными страданиями души и тела, что приводит к стойкому психическому травматизму. Близость такого лекаря к «спасителю» как бы подтверждает известную мифологическую истину: тот, кто наносит раны, но одновременно и получает их, является носителем исцеления, то есть страдающий забирает с собой страдание[61].

— Знаешь, — сказала я неожиданно для себя, — я полюбила тебя сильнее, чем планировала.

— С любовью всегда так, — отозвался он, помолчав. И неожиданным рывком привлек меня к себе. Прямо на глазах у Ронана. — Я-то, приняв решение остаться на Крите, вообще не планировал никакой такой ерунды. Роман с разведенной женщиной. Ах, боже мой! Мне что, больше нечем заняться? Но как видишь, мои планы не произвели на Господа Бога никакого впечатления. Плевать он хотел на мои планы. — Нейл рассмеялся и прижал меня еще крепче. — Так что оба мы угодили в один и тот же капкан.

В подтверждение того, что наше поведение его нисколько не смущает, Ронан сделал стойку на руках и для пущего эффекта прошелся на руках по стене.

— Вот скотина,— покачал головой Нейл.— Знает же, что я так не смогу.

Он выпустил меня из объятий, взобрался на ближайшую стену (все здешние постройки давным-давно остались без перекрытий), пробежал по ней до самого конца, перепрыгнул на стену соседнего дома, стоящего почти вплотную, но ниже по склону, и вскоре оказался на той же стене, что и Ронан.

— Повернись, чтобы мне не пришлось нападать на тебя сзади!

Тот медленно повернулся. Расправил плечи и замер на полусогнутых ногах, предельно собранный, готовый и к защите и к нападению. Эта стойка была мне знакома. Вот так же стоял однажды Нейл — на каменном мосту между монастырем и пещерами. Те же остекленевшие глаза, та же обманчивая отрешенность.

Они сошлись, и я увидела своими глазами, как глубока и невыразима любовь одного мужчины к другому, как трагична ее участь в этом мире рабства и необходимости, как вдохновенно, хотя и совершенно бессмысленно, сопротивление... Любовники, никаких сомнений. Но это открытие не причинило мне боли. Я была даже рада, что не ошиблась в своих предположениях.

Они показали мне красивый и жестокий бой, каких я в жизни не видела. Да и где я могла такое видеть? Круговыми движениями, характерными для айкидо, Ронан стремился вывести противника из равновесия, как бы втягивая его в водоворот. Изменить направление атаки, обратить силу нападающего против него самого — всеми этими техниками он владел в совершенстве. После некоторых его бросков Нейлу даже не сразу удавалось подняться на ноги. Но как правило, он все же поднимался, вернее, перекатывался в падении. И уже в следующую минуту тем или иным способом вынуждал Ронана лечь на землю, поскольку сопротивление грозило травмой сустава, или точным ударом отбрасывал его на стену.