Читать книгу "Ленин. Соблазнение России - Леонид Млечин"

8 сентября 1918 года собралось самое представительное совещание антибольшевистских сил России, в нем участвовало около двухсот человек, из них семьдесят семь депутатов Учредительного собрания, большинство — эсеры. Совещались долго — практически две недели. Председательствующий сказал:

— Давайте дадим все клятву — не покинем Уфу, пока мы не восстановим российскую государственность и не образуем единое правительство.

Столкнулись две точки зрения. Самарцы настаивали на том, что власть должна оставаться в руках депутатов Учредительного собрания. Они единственные располагают мандатом доверия народа. Представители Сибирского правительства и казачьих войск предлагали забыть об Учредительном собрании — это говорильня, а нужна сильная и твердая рука, способная противостоять большевикам и навести порядок.

23 сентября образовали Всероссийское временное правительство — высший орган государственной власти на территориях, освобожденных от большевиков. Это правительство, состоявшее из пяти человек, вошло в историю как директория, или уфимская директория. Участники совещания объявили директорию «единственным носителем Верховной власти на всем пространстве государства Российского».

Председатель разогнанного большевиками Учредительного собрания Виктор Чернов считал, что совершается ошибка: «Управление страной самодержавно, без Учредительного собрания и вообще без всякого народного представительства значит против левой, красной диктатуры воздвигнуть такую же деспотическую, но только правую, белую диктатуру». Чернов понимал, как опасна диктатура, даже если она кажется самым практичным способом одолеть врага. И оказался прав.

Тем временем Красная Армия перешла в наступление. Отчаянные усилия председателя Реввоенсовета республики Троцкого дали результат. Он назначил командующим войсками Восточного фронта Сергея Сергеевича Каменева, бывшего царского офицера, выпускника Академии Генерального штаба. 4-я армия, наступавшая на Самару, была наскоро сколочена из разрозненных партизанских и красногвардейских отрядов, которые не знали, что такое дисциплина. Но во главе армии Троцкий поставил бывшего генерал-лейтенанта царской армии Александра Алексеевича Балтийского.

Реввоенсовет 4-й армии обратился к личному составу: перед нами Самара. Еще один удар, и вся Волга будет открыта для движения красных пароходов с грузом нефти и хлеба, которые так необходимы советской России…

Комитет членов Учредительного собрания существовал всего четыре месяца, в начале октября большевики вернули себе Самару. «Первые три месяца, — вспоминал один из участников событий, — были временем успехов и надежд. Четвертый месяц — месяцем агонии». А ведь в июне-августе 1918 года власть самарского правительства распространялась на обширную территорию от Волги до Урала, на Самарскую, часть Саратовской и Пензенской, Симбирскую, Казанскую, Оренбургскую и Уфимскую губернии. Почему же Самарскому Комучу не удалось развить успех? Почему Самарское правительство не стало правительством России?

Историки считают оборонительную тактику самарской власти ошибочной: действовали слишком вяло и позволили советской власти взять вверх. Напрасно Комуч делал ставку на помощь союзников. Англичане и французы еще были заняты войной с Германией и ничего не сделали для Самары. К тому же после уфимского совещания Самарское правительство фактически выпустило все нити управления из рук. А директорию раздирали противоречия между сторонниками военной диктатуры и демократии. Пока они спорили, Красная Армия наступала.

4 октября Самарское правительство приняло решение эвакуироваться в Уфу. Город защищали части первой чехословацкой дивизии и остатки Народной армии. Вечером 7 октября красноармейские части вошли в город. За одержанные им военные победы Сергей Каменев первым в Красной Армии был награжден почетным революционным оружием — шашкой с прикрепленным к ней орденом Красного Знамени. За всю войну этой награды удостоились всего двадцать человек, половину из них Сталин со временем расстреляет…

Директория из Уфы переехала в Омск. Некоторое время в городе еще оставался Комитет членов Учредительного собрания, бежавших из Самары. Но и он продержался недолго. Власть в Уфе взяли колчаковцы, потом появились большевики. Идея демократической контрреволюции сгорела в пламени Гражданской войны.

«Омск, — вспоминал Виктор Чернов, — был набит офицерами, у которых солдаты на фронте сорвали погоны, фабрикантами, которых рабочие вывезли на тачке, помещиками, у которых мир разделил их землю. Здесь царила спертая атмосфера лихорадочной борьбы разочарованных честолюбий, горечи обманутых надежд, атмосфера интриг и карьеристских потуг непризнанных гениев. Здесь неудобные люди исчезали среди бела дня бесследно, похищенные или убитые неизвестно кем…».

В Омске двух левых министров под дулами револьверов заставили подать в отставку, а третьего, несговорчивого, убили. Сибирское правительство возглавил правый эсер Николай Дмитриевич Авксентьев. Его предупреждали, что, поехав в Омск, директория «сунет голову в волчью пасть». Он ответил: «Надеюсь, волк подавится».

Чешские политики предложили Авксентьеву силами чехословацких легионов произвести полную «расчистку» Омска от всяких заговорщиков, атаманов и их высоких покровителей. Авксентьев отказался от помощи солдат-иностранцев:

— Я не хочу заводить собственных латышей.

А в Омске уже только и говорили, что о необходимости диктатуры:

«Наилучшей формой власти является не ответственный ни перед кем диктатор, который будет управлять Россией до полного водворения в ней порядка и лишь тогда сам созовет новое Учредительное собрание».

Военным надоело гражданское правительство. Они искали популярную фигуру и обратились к адмиралу Александру Васильевичу Колчаку. Вообще-то он собирался присоединиться к Деникину и направлялся на юг. В октябре 1918 года оказался в Омске. Ему предложили включиться в работу сибирского правительства и 4 ноября утвердили военным и морским министром. На банкете Николай Авксентьев провозгласил тост:

— Предлагаю выпить за наше блестящее прошлое и, надеюсь, блестящее будущее — за адмирала Колчака!

Барон Алексей Будберг, который станет в правительстве Колчака военным министром, записал в дневнике свои впечатления от адмирала: «Плотно сжатые губы с опустившимися углами и двумя глубокими складками, бледное исхудавшее лицо и остро блестящие глаза».

18 ноября омские офицеры свергли правительство и предложили Колчаку стать единоличным диктатором. Он объявил себя Верховным правителем России. Но адмирал совершенно не был готов к этой роли. Он оставался военным до мозга костей и не верил в демократию, парламент, законы.

«Что такое демократия? — задавался вопросом адмирал Колчак. — Это развращенная народная масса, желающая власти. Власть не может принадлежать массам. Решение двух людей всегда хуже единоличного. Двадцать или тридцать человек не могут вынести никаких умных решений, кроме глупости».

Колчак разогнал остатки Учредительного собрания. И совершил ошибку. Военный переворот в Омске настроил против него эсеров, которые призвали солдат «прекратить гражданскую войну с Советской властью и обратить оружие против диктатуры Колчака».