Читать книгу "Ленин. Соблазнение России - Леонид Млечин"

Об этом на июльском 1928 года пленуме ЦК партии напомнил председатель ЦИК СССР Михаил Иванович Калинин:

— Тот, кто из вас часто имел дело с Владимиром Ильичом и куда-нибудь уезжал, где дело нужно было делать, где были плохие обстоятельства, люди что-нибудь плохо сделали, — тот знает, как Ленин, например, говорил: поезжайте и расстреляйте там, расстреляйте их. Так и говорил: расстреляйте! Если бы вы его не знали, так у вас была бы уверенность, что действительно нужно было расстрелять этих людей. Буквально можно было понять именно так. Но если бы человек поехал и в точности исполнил поручение…

У сидевшего рядом Анастаса Ивановича Микояна, наркома внутренней и внешней торговли, вырвалось:

— Его бы тоже могли расстрелять.

Калинин закончил более мягко:

— Это было бы абсолютное извращение поручения Владимира Ильича…

«Плохой» Сталин и «хороший» Ленин — устаревшая схема. Ленин заложил основы системы, которая при Сталине превратилась в кровавую диктатуру.

Ленин писал председателю Петроградского Совета Григорию Зиновьеву после убийства комиссара по делам печати, пропаганды и агитации Петрограда Володарского: «Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает». Ленин приказывал и брать заложников. Эту идею охотно принимали на вооружение.

В личной жизни Ленин — скорее ханжа. В политике — абсолютно аморален. Считал, что вправе нарушать любые нормы морали и нравственности ради великой цели. И в этом его преступление перед Россией. Он, верно, полагал, что сам-то судит по справедливости.

Но не мог не понимать, что отменил правосудие на территории всей страны и наделил своих соратников и последователей беззаконным правом казнить и мучить.

Ленин создал систему, подавляющую свободу человека. Но вот что важно: чем дальше, тем меньше система ему нравилась! И все же сам Владимир Ильич не был ни коварен, ни жесток. Ему уничтожение людей вовсе не доставляло удовольствия. Владимир Ильич с отвращением наблюдал за созданием советской бюрократии и советской аристократии. Проживи Ленин дольше или исполни он свое указание убрать Сталина с поста генсека, судьба России могла сложиться иначе. А может, и нет. Чтобы попытаться это понять, нужно изучать историю!

Все любят говорить, что история не знает сослагательного наклонения. Не согласен. Эта диктатура изъявительного наклонения не позволяет нам разобраться в собственной истории, понять, что страна могла пойти иным путем. Мы по-прежнему не знаем своей истории, а многие и не хотят ее знать, потому что открываются довольно неприятные вещи.

Страна еще в тридцатые годы поделилась на тех, кто сидел, и на тех, кто сажал. Через тюрьмы и лагеря прошли миллионы политических заключенных. Но и миллионы участвовали в репрессиях! На несколько заключенных — конвоир, на несколько десятков — уже подразделение охраны, а еще надзиратели, лагерное начальство, оперативно-чекистская часть, центральный аппарат главного управления лагерей, ГУЛАГа.

А если еще учесть огромный партийный и государственный аппарат и их семьи, которые тоже жили неплохо, пока другие сидели? Что же удивляться, если многие кричат: хватит! Уже надоело об этом рассказывать!

Так ведь по существу еще ничего и не знаем! Неужели не интересна история родины?

Силовые ведомства успешно сопротивляются рассекречиванию документов. Под руководством академика Яковлева изданы стенограммы пленумов ЦК, которые проходили в 1928–1929 годах. Фантастическое чтение. Вдруг в тексте многоточие и пометка: «Не рассекречено». Какие же могут быть секреты в материалах пленума восьмидесятилетней давности? А потом руководители нашего государства удивляются, что дети плохо знают историю собственной страны!

Документы и труды современных ученых, изучающих советский период истории, читаются очень узким кругом людей. Учебники, популярная литература, в значительной степени и средства массовой информации заполнены историческим мифами. Мифы живут долго, но от этого они не становятся правдивее.

«Если бы большевики не взяли власть в октябре — ноябре, — писал Лев Давидович Троцкий, — они, по всей видимости, не взяли бы ее совсем». Если бы в ту пору в Петрограде не было бы ни Ленина, ни Троцкого, Октябрьской революции не было бы вовсе. История России пошла бы иным путем.

После окончания Гражданской войны и принятия новой экономической политики страна находилась на распутье. Путь к тоталитарному правлению вовсе не был предопределен. В Советской России и при большевиках мог сложиться жесткий, даже авторитарный режим, но без репрессий, раскулачивания и уничтожения крестьянства, и даже с некоторыми демократическими институтами. И, как многие другие европейские государства, которые в двадцатые годы ХХ столетия прошли через авторитарное правление, Россия постепенно двигалась бы к полноценному многопартийному демократическому устройству.

Пока еще в начале двадцатых годов была возможна какая-то дискуссия, наиболее образованное, думающее меньшинство партии большевиков пыталось предложить более мягкую модель развития. Если бы исполнилась воля Ленина, убрали бы Сталина с поста генерального секретаря, главой партии и государства оказался бы вовсе не Троцкий, а какой-то другой человек. Скажем, вполне разумный Алексей Иванович Рыков.

Совсем не сложно предположить, как сложилась бы история нашей страны. Не было бы массовых расстрелов, лагерей, голода, близорукой внешней политики. Гитлер или не решился бы напасть на Советский Союз, или Красная Армия, в которой не уничтожались бы годами командные кадры, не пустила вермахт дальше Днепра…

Но к власти пришел Иосиф Виссарионович Сталин, создавший в стране тоталитарную систему, что обошлось России в миллионы жертв.

Писатель Михаил Пришвин записал в дневнике 4 июля 1930 года:

«Можно думать, что личная диктатура должна завершить революцию неизбежно, потому что из множества партий у нас после падения царизма в конце концов взяла верх одна и уничтожила все другие — так точно и внутри партии происходит отбор личностей, исключающий одного, другого до тех пор, пока не останется личность одна. Теперь это Сталин, человек действительно стальной…

Вот человек, в котором нет даже и горчичного зерна литературно-гуманного влияния: дикий человек Кавказа во всей своей наготе. Мистика погубила царя Николая II, словесность погубила Керенского, литературность — Троцкого. Этот — гол, прям, честен, вообще прост, как полицейский пристав из грузин царского времени…».

Но Сталин и его роль в истории России — это уже другая история, которая тоже обязательно должна быть рассказана.