Читать книгу "Незнакомка из Пейроля - Франсуаза Бурден"

Надин пожала плечами, с циничным равнодушием слушая эту историю бедной Золушки, повторяемую Паскаль. Решив закрыть ей рот, Надин возразила:

– А кто ей виноват? Камилла позволила первому встречному сделать ей ребенка, вы это сами сказали, и мы не обязаны были расплачиваться за ее похождения!

– О, конечно! Из-за вас, из-за вашего эгоизма, вашей враждебности она оказалась одна, безо всяких средств к существованию. В то время ей был двадцать один год, а вам около тридцати, Надин… вы уже были врачом, вы произносили клятву Гиппократа, но вы не проявили ни капли сострадания ни к своей погибающей сестре, ни к ее ребенку.

Надин хотелось заткнуть себе уши, она все бы отдала, чтобы остановить этот словесный поток. Она не хотела вспоминать ни о тех временах, ни об этой ужасной Камилле…

– Эта девочка с синдромом Дауна умерла в младенческом возрасте, – запротестовала она, – и, насколько я знаю, мы ее не убивали!

– Умерла? О, вовсе нет! Эта девочка выжила и живет до сих пор. Моя мать была вынуждена оставить ее в больнице, у нее не было другого выхода. Из-за вас, как всегда!

Надин вздрогнула, отпрянула на шаг и прислонилась спиной к стене. Ребенок Камиллы был жив? Она видела его всего лишь раз, когда Камилла явилась в семью Монтагов. Странный ребенок, которого никому из них не было жаль. Камилла просила о помощи, это правда, но все считали, что она получила то, что сама заслужила. Муж сбежал от нее, больная дочь на руках, – и она рассчитывала, что Монтаги будут расплачиваться за ее ошибки? Мать выгнала Камиллу с ее ребенком на улицу.

– Если вы хотите увидеть ее, Надин, то это недалеко – больница находится рядом с Кастром.

– С какой стати мне видеться с ней? – закричала она пронзительным голосом.

Паскаль, не отрываясь, смотрела на нее, и глаза у нее были точно как у Камиллы – та же форма, тот же цвет.

– Она обращалась не ко мне, мне не в чем упрекнуть себя, – сказала она тише.

– Возможно, но вы, должно быть, чувствуете и свою вину, потому что не осмелились открыть, кем приходитесь мне. Вы очень хорошо хранили этот секрет.

– Я не хотела, чтобы поползли слухи… чтобы по этому поводу возникали бессмысленные разговоры, как этот, что вы мне сегодня навязываете.

– Если до сих пор вам не хотелось стирать грязное белье, то теперь мы можем выстирать его вместе. Напоминаю, мы принадлежим к одной семье, хотите вы этого или нет!

Надин все еще пыталась возражать, но ей действительно сделалось не по себе. Эта грязная история возвращала ее в прошлое, о котором ей не хотелось вспоминать.

– Лишь в одном наши точки зрения совпадают, – безжалостно продолжала Паскаль. – Мой дедушка, знаменитый Абель Монтаг, офицер с большим чувством долга, не должен был привозить мою мать во Францию! Но он не предполагал, что даже самое жалкое существование во Вьетнаме не может сравниться с той ужасной жизнью, на которую вы обрекли ее здесь. Носить имя Монтаг, быть членом вашей семьи – это самое худшее, что могло с ней произойти. В конечном итоге вы уничтожили ее, и она умерла от нервного истощения. Вот то, что я хотела вам рассказать, радуйтесь, если можете… Всего хорошего, Надин.

Паскаль развернулась и решительной походкой удалилась от нее. Надо же, какая злость таилась в этой женщине! Эти обвинения, полные ненависти… Надин глубоко вздохнула. Ей сделалось трудно дышать. Она разомкнула пальцы, сжимающие ремень сумки. Ей не следовало стоять здесь одной, прислонившись к стене, ее могли заметить…

Как сомнамбула, Надин подошла к стоянке и села в машину, но не завела мотор, потрясенная сценой, которую только что пережила. В течение долгих лет она запрещала себе вспоминать о том, что было связано с Камиллой, особенно эпизод ее возвращения в Тулузу… и эта несчастная Паскаль заставила ее вспомнить все до мельчайших подробностей. Это случилось серым ноябрьским днем, разговор Камиллы с матерью продолжался всего несколько минут на пороге. Камиллу бездушно выставили на улицу, и Надин поддержала это. Да, она уже была тогда врачом. Почему она должна была защищать Камиллу, которую терпеть не могла? Эта девчонка украла у нее любовь отца, из-за нее ее мать стала сварливой и жестокой… Камилла была узурпатором…

У Надин началась икота. Несмотря на жесткий характер, постоянный контакт с пациентами все-таки немного смягчил его, она была уже не той, что тридцать лет назад. Если бы сейчас Камилла оказалась на пороге ее дома с больным ребенком на руках, она, конечно, излила бы на нее свой легендарный гнев, но не закрыла бы дверь перед ее носом. К несчастью, она ничего не могла изменить в этой истории. Она ведь на самом деле считала, что этот ребенок умер. Потом она узнала о браке Камиллы с альбийским врачом Анри Фонтанелем, и это изгнало из ее сердца угрызения совести. Окончательно они исчезли после того, как Камилла отказалась от наследства. Эта несчастная дурочка не захотела принять свою часть только из-за того, что не хотела больше встречаться с ней и ее братьями!

Надин становилось все хуже, и она порылась в сумке, нашаривая таблетку примперана. Боже мой, неужели с ней случится приступ прямо во дворе больницы? И почему она так терзается из-за этого? Ей больше не следует думать об этом. Никогда. Паскаль выплеснула весь свой яд и больше не вернется к этому разговору.

Протянув руку к ключу зажигания, Надин неожиданно вспомнила фразу «эта девочка выжила и живет до сих пор». Может, лучшим средством покончить с этой историей было поехать и увидеть все самой?

«Ты спятила, ей-богу! Что увидеть?»

Здесь ничего уже нельзя было сделать, ребенок родился с синдромом Дауна, так распорядилась судьба. Но ведь Абель оставил после себя приличное состояние, и семья Монтагов могла бы как-то помочь Камилле…

«Это ужасно…»

Надин уже не знала, что было хуже – этот разговор с Паскаль или терзавшие ее воспоминания и смутное чувство вины… Она нажала на газ, словно по пятам за ней гнался сам дьявол.

Самюэлю казалось, что эта неделя никогда не закончится, расписание операционного блока было настолько плотным, что он буквально валился с ног. При такой нехватке анестезиологов ему скоро придется работать по двадцать часов в сутки. Да уж, эта специальность нынче становится редкой, и все из-за этих чертовых судебных процессов в Штатах. Что бы там ни было, будущее не обещало ему легкой жизни. Хирурги высоко ценили его компетентность и спорили друг с другом за то, чтобы именно он участвовал в проведении их операций. Это, конечно, льстило ему, но его личная жизнь была под угрозой. А по большому счету, она попросту отсутствовала. И кажется, пришла пора решительно с этим бороться.

С прошлой субботы он постоянно думал о Паскаль. О том сильном желании, которое она в нем вызывала, о потребности защищать и утешать ее, о невыносимой боли, которую он испытывал, оставляя ее в Пейроле. После поездки в Кастр он завез ее домой и вернулся к себе, в свой пустой и постылый дом, где ему было нечего делать и некого любить.