Читать книгу "Капля крепкого - Лоуренс Блок"

Глава 37

Я двинулся по улице, выискивая местечко, где можно спокойно выпить чашку кофе и прочесть записи Джека. И зашел в «Терезу». Не стал подходить к стойке, за которой Фрэнки Дукаш сосредоточенно поглощал суп, выбрал столик в дальнем углу и сел так, чтобы он видел меня только с затылка.

Есть я не собирался, но затем вспомнил, чем угощался здесь в последний раз, и заказал к чашке кофе кусок пирога. Правда, сегодня с клубникой и ревенем у них не оказалось, зато были пироги с орехом пекан, и это меня вполне устраивало.

В газетной вырезке шла речь о мужчине и женщине, которых застрелили, как выражались в «Пост», в «цыганском любовном гнездышке» на Джейн-стрит. «Цыганском», наверное, не только потому, что находилось оно не просто в Виллидж, но на заднем дворе, в помещении, где некогда держали лошадей и кареты, прямо за жилым городским домом времен Федерации, фасад которого выходил на улицу. А любовным гнездышком потому, что обе жертвы были найдены в чем мать родила, рядышком, в постели, и у мужчины имелась жена, совсем другая женщина.

Он был видным игроком в мире финансов. Звали его Г. Декер Рейнс. Инициал «Г» означал «Гордон», и это его имя часто мелькало в газетах, когда речь шла о рейдерских захватах предприятий и выкупе контрольных пакетов акций. Ее имя было Марси Кэтвелл, она приехала в Нью-Йорк с мечтой стать актрисой. Но вместо этого стала официанткой, хоть и брала уроки актерского мастерства и даже успела поучаствовать в каком-то шоу и сняться в рекламе.

Однажды вечером она обслуживала столик, за которым сидел Рейнс, и поймала на себе его взгляд. На следующий же день он опять пришел в это заведение. Но время близилось к закрытию, и Марси уже ушла домой. Поселилась она в пансионе при евангелистской церкви на Западной Тринадцатой улице, где находили приют в основном молодые женщины. Правила там были строгие, гостей мужского пола наверх не пускали, они могли посидеть и пообщаться с девушками только внизу, в гостиной.

Неделю спустя она уже жила на Джейн-стрит, в домике на отшибе, и больше не обслуживала столики.

А через несколько месяцев ее убили. И его тоже.

Узнал я все это не только из газетной вырезки и записей Джека. Пробежал глазами бумаги пару раз, потом пошел в библиотеку, в зал микрофильмов. И уже там прочел все материалы по этому делу, напечатанные в «Таймс».

Историю долго обсуждали в средствах массовой информации. Что и понятно: она — красавица, он — богатый парень, жена — известная светская львица, а дети — ученики частной школы. Но что самое главное, дело так и осталось нераскрытым.

На первый взгляд все походило на вторжение в дом с последующим применением насилия. Но… Какой-нибудь конкурент Рейнса по бизнесу вполне мог нанять киллера. Или же мотивом преступления стала ревность — со стороны жены или бывшего дружка Марси. Причем у этой девицы имелся не один дружок, был среди них и бармен с изрядно подмоченной репутацией, склонный проявлять насилие по отношению к женщинам. И потому копы стучали во множество дверей и задавали множество вопросов, но без толку. Им так и не удалось напасть на след.

Возможно, мне следовало сказать «нам», а не «им». Поскольку тогда я все еще работал в полиции Нью-Йорка, был приписан к Шестому участку. Расследование поручили этому подразделению, но сам я им не занимался. И находилось дело у нас недолго — из-за поднятой в прессе шумихи его передали в Главное управление по борьбе с особо опасными правонарушениями.

Давненько это было. Еще до того, как пуля, выпущенная в Эстрелиту Риверу, заставила меня просыпаться в слезах по ночам. До того, как я распрощался с работой, а потом и семьей, и поселился в номере гостиницы в Нортвестерн. До того, как Джек Эллери попался на чем-то еще, отсидел срок, потом вышел и встал на путь исправления. Целых двенадцать лет тому назад — времени более чем достаточно, чтобы дело «зависло». «Зависшими» у нас называют дела, когда ты знаешь, кто это сотворил, а вот прищучить его не в силах. А бывают дела, когда ты вообще ничего не знаешь, и это как раз из таких.

Но я знал. Знал, что Джек сделал это. Джек и Стив.

«Пишу все отдельно, — так начал свой отчет Джек. — Это часть моей Четвертой ступени, и я буду обсуждать все, когда дойду до Четвертой ступени, и говорить об этом с Г., когда начнется подготовка к Пятой. Но тут замешан еще один человек, так что я пока записываю все только для себя. Ну и еще, конечно, для Высшей Силы, которая, возможно, заглядывает мне сейчас через плечо или же слушает мои мысли».

Далее он пустился в рассуждения о природе Высшей Силы, или, если вам угодно, Бога. Любопытно, но ничего особенного и нового. Просто Джек излагал свои размышления на эту тему на бумаге.

Еще пара абзацев, и он вернулся к делу. Написал, что один его знакомый — имени Джек не упоминал, описания тоже не было — дал наводку на Марси Кэтвелл, бывшую актрису и официантку, у которой теперь полно времени для прослушиваний и уроков актерского мастерства. Поскольку она нашла себе щедрого папика с толстым кошельком. И теперь Джек делил эту информацию с другом. «Буду называть его просто С.», — писал он. Сдержал обещание, так и называл его во всех своих записях, ни разу не упомянув личных подробностей об этом человеке, ни разу не описав его, даже не намекнув, кто он такой, этот его друг.

О том, как им удалось раздобыть ключи, он тоже не писал, упомянул, что с их помощью можно было подобраться к домику на задах, и к главному дому тоже. И вот вечером они пробрались во двор, подошли к домику, а затем ворвались в него, прежде чем любовники успели что-либо сообразить.

«В руке у меня был пистолет, — писал он, — и когда тот парень потянулся за „пушкой“, я без долгих размышлений выстрелил в него. Он был голый, и видно, решил схватить свои брюки, чтобы прикрыться. А я, сам не зная почему, подумал, что он тянется за „пушкой“. Выстрелил ему в грудь. Он так и отлетел назад. И тогда я сказал: „Надо что-то делать, позвать врачей, что ли“. И тут С. отобрал у меня пистолет и велел мне заткнуться. И еще велел успокоиться. А потом сказал, что она видела наши лица и сможет потом узнать. Она плакала и молила о пощаде и все пыталась прикрыться руками. И все твердила — нет, вы не можете так со мной поступить. Но он был холоден и спокоен. Он всегда холоден как лед и спокоен. И он выстрелил, и попал ей прямо меж грудей, и она тоже отлетела назад и распростерлась рядом с мужчиной. И я тогда так и не понял, жива она или умерла. А после И.С. сунул мне пистолет обратно в руку, придержал меня за плечо и сказал: „Валяй, ты должен это сделать“. И я положил палец на спусковой крючок, а он положил свой палец поверх моего, и вот так, вместе, мы выстрелили ей в голову. А потом он отобрал у меня пистолет, пальнул в мужчину еще раз, прямо в лоб, чтобы убедиться уже окончательно».

Вот так все и произошло.

Он изменил свою историю, когда откровенничал с поручителем. Перенес место действия из Виллидж в Верхний Вест-Сайд, заменил действующих лиц, превратил богатенького папика и его любовницу в торговца наркотиками и его подружку, молоденькую испанку. И отказался от самой эффектной сцены в этом действии, от той, где С. вкладывает ему в руку пистолет и заставляет выстрелить в девушку.