Читать книгу "Уто - Андреа де Карло"

Тут Марианна взвыла, как раненый зверь, словно Витторио отдавил ей ногу или ткнул спицей в бок:

– Что ты себе позволяешь?

События развиваются так стремительно, что у меня по телу бегают мурашки. Я в ответе за это или нет, это забавно или печально, я тут, вместе с ними, но между нами – вечность.

– Умница! – кричит Витторио – Давай, защищай своего ангелочка! Я тебе мешать не собираюсь. Но из меня ты больше не сделаешь ручного медведя, я больше в цирке не выступаю. Вам все подавай да подавай – и все мало, вам бы только жаловаться. Катитесь все вы к черту! Оставайтесь тут с вашим ангелочком и моим домом, а я ухожу, с меня довольно!

Его голос приблизился ко мне так стремительно, что я не успел отскочить на должное расстояние – он уже вошел в гостиную. Увидев меня, остановился; я никогда бы не поверил, что взгляд может выражать столько агрессии.

Уто Дродембергу удается профессионально отразить удар кулаком, прямо как в руководстве по борьбе айкидо, Витторио Фолетти летит на пол, сраженный своей собственной слепой злобой. Уто Дродемберг тотчас же галантным жестом протягивает ему руку, помогает подняться. Витторио Фолетта, полный черной зависти и жаждущий крови, вновь кидается на него, он не в силах остановиться, это сильнее его. Уто Дродемберг, получив удар кулаком по лицу, закрывает глаза, падает на спину и погружается в кромешную тьму. Глаза закрыты, дыхание затруднено, хрип в груди. Уто Дродембергна полу, старается защитить свою голову руками, но это не значит, что о цепляется за свою жизнь: один из величайших пианистов мира, столь утонченный юноша, он просто отказывается драться с этим грубым животным. Витторио Фолетти изо всех сил бьет его в бок ногами, он похож на дикого кабана или разъяренного носорога, он настолько потерял контроль над собой, что уже не может взглянуть на себя со стороны. Трещат сломанные ребра, но этого можно и не слышать, стоит только перестать слышать и вообще перестать чувствовать, надо только перегородить тот путь, по которому подаются сигналы в мозг. Вспышки света, то черного, то белого, приглушенные звуки где-то очень далеко. Бездыханный, бесчувственный Уто на полу, запоздалый крик Марианны, крики детей, они либо только что вернулись домой, либо все это время были в своих комнатах, теперь они хотят знать, что случилось, бегут за помощью к соседям. Витторио Фолетти дрожит, как настоящий убийца, он слегка растерян, но доволен тем, что совершил, глаза его налиты кровью, он сделал это неспроста, у него были на то веские причины, он давно вынашивал эти планы и теперь сделал, что хотел. Дверь в комнату закрыта, приглушенные звуки. Тело Уто Дродемберга на светлом ковре, кажется, что он бежит, – это неплохая мизансцена для тех, кто пришел посмотреть на него и на кого он сумел произвести впечатление еще при жизни, до того, как Витторио убил его.

Но Витторио только очень пристально взглянул на меня и, не говоря ни слова, вышел в дверь. Через секунду он был уже на улице в сапогах и куртке, накинутой на плечи, и яростными шагами шел по поляне, покрытой снегом.

Долой хранительницу семейного очага!

Шум мотора у меня за спиной за поворотом дороги, покрытой снегом. Яркий белый свет, он слепит меня даже через темные очки. Я иду по обочине, ускоряю шаг, смотрю в сторону леса, который справа подступает прямо к дороге, но сугробы слишком высокие, и мне не хочется увязнуть в снегу. «Рейнджровер» выныривает из-за поворота, запросто проглатывает все то расстояние, которое я сумел выиграть, настигает меня, выделяется темно-белым пятном на белом фоне, – он похож на хищное животное со своими уродливыми фарами-глазищами и механическим рычанием. Меня так и подмывает пуститься наутек, но совершенно ясно, что это все равно бесполезно, а уронить себя до такой степени я тоже не хочу.

Я замедляю шаг, сую руки в карманы, притворяюсь, что рассматриваю пейзаж вокруг, и весь цепенею при мысли, что за рулем сидит Витторио с глухой дикой злобой в глазах. Хищная рожа автомобиля уже совсем близко, он прямо дышит мне в спину, обдает меня жаром, у меня одно-единственное желание – выхватить пистолет, которого у меня нет, и, держа его обеими руками, выпустить обойму в ветровое стекло.

Но за рулем не Витторио, за рулем Марианна, еще бледнее и напряженнее, чем обычно.

– Куда ты идешь? – спросила она меня, опустив стекло.

– Просто гуляю, – ответил я с облегчением, к которому уже примешивался новый страх.

– Не составишь мне компанию? – спросила она. – Мне надо навестить одну парализованную женщину, это в пяти минутах езды отсюда.

Чего бы мне хотелось, так это совсем ничего не отвечать ей, а просто убежать подальше отсюда, тем не менее я сел в машину рядом с Марианной.

Она вела машину заученными, автоматическими движениями, то и дело посылая мне взгляд-просьбу о помощи.

– Как поживаешь? – спросил я ее в конце концов, хотя мне совершенно не хотелось вникать в ее семейные трагедии.

– Не очень, – ответила Марианна. – Сейчас у нас довольно трудный период. Наверно, мне придется поговорить со Свами. Я уже просила его о встрече.

Я молчал, хотя было очевидно, что она рассчитывает на дальнейшие расспросы; но я просто тупо смотрел в окно.

Марианна тем временем стреляла в меня пылающими взглядами и явно жаждала продолжения.

– У меня проблемы с Витторио, – не выдержала она. – С ним стало очень трудно. Четыре года мы совершенно не ссорились, а теперь вот за один день быстро наверстали упущенное. Я очень расстроена.

Она вела машину медленно, но мысли ее явно витали далеко, я молил Бога не допустить второй аварии за такой короткий срок.

– Что значит наверстали? – спросил я.

– Мы даже поговорить не можем спокойно, – сказала Марианна. – Между нами – пропасть, и я поняла это только вчера. Витторио так зол на меня, мы совсем перестали понимать друг друга. Это ужасно. Я не могу в это поверить.

– А в чем, собственно, дело? – спрашивает Уто.

Только бы она не заговорила о нем самом, и все-таки хорошо бы заговорила. Как обычно, он проник в ситуацию и находится вне ее: далеко-близко, жарко-холодно.

– Во всем. Мы были так уверены, что все у нас в порядке, а оказалось, что между нами пропасть. Пропасть!

– Но ведь всем случается ссориться, – говорит Уто. – Люди считают это в порядке вещей.

Он просто старается снять с себя всякую ответственность, это единственное, что его волнует, впрочем, возможно, его волнует и кое-что другое.

МАРИАННА: Дело не в том, что мы ссоримся. Дело в том, что за этом стоит. Лютая ненависть, вот что.

УТО: Все образуется. Сегодня же вечером, уверяю тебя.

МАРИАННА: Ничего подобного. После того, что мы сказали друг другу, обратного пути уже нет.

(Она говорит об этом с уверенностью, словно консилиум врачей вынес диагноз, и он не подлежит сомнению. Она не выставляет защитных заслонов и заграждений.)