Читать книгу "В ролях - Виктория Лебедева"

— Голо как-то, — сказала Катя с сомнением.

— Зато воздуху много! — улыбнулся Сергей.

А Тимофей, по обыкновению, не сказал ничего.

Саму Дарьку свекор со свекровью доставили в конце августа.

— Господи, — едва слышно прошептала Катя, увидев дочь. — Как поросенок…

Но тут же надела самую радушную свою улыбку и со свекровью троекратно расцеловалась. Дарька стала после лета вся лоснящаяся, неповоротливая, на лице играл диатезный румянец во всю щеку.

— Мама, папа! — крикнула Дарька с порога. — Смотрите, что мне дедушка подарил!

И повернулась спиной. За плечами висел красный многоярусный ранец с Микки-Маусом на кармашке.

— Катенька, тут всё-всё-всё! — рапортовала свекровь, помогая запыхавшейся Дарьке избавиться от этой фундаментальной конструкции. — И карандаши, и ручки, и обложки, и тетрадки, и линейки, и пенал! Говорила: дай понесу. Так ведь нет! Всё сама, сама! Ты ж моя девочка!

Свекровь затормошила освобожденную Дарьку и влажно поцеловала в красную щеку.

— Ба, чешется! — пожаловалась Дарька, утираясь тыльной стороной ладони.

— Я вам тут мазь от диатеза. Хорошая, немецкая! — свекровь закопошилась в бездонной дамской сумочке, больше похожей на хозяйственную, и вынула оттуда несколько одинаковых прямоугольных коробочек, стянутых канцелярской резинкой. — В запас. Ее достать трудно.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Катя и коробочки приняла.

А свекор уже был в ванной, где инспектировал сантехнику и громко рассказывал в сторону коридора, недовольно вертя краны отечественного смесителя:

— А Валентин-то, знаете, джакузи поставил! Мы к нему мыться ездили. Вещь!

Валентин, успешный брат Сергея, старше на десять лет, краса и гордость свекра со свекровью, не то что Сергей, получил правильное образование и теперь работал отнюдь не в школе, а ведущим экономистом в одном из подразделений международной торговой компании. О каждой экономической победе Валентина, будь то новая иномарка, гараж, отдых в Малайзии или евроремонт, немедленно и очень обстоятельно рассказывалось Сергею — в назидание. Наверное, поэтому он всегда предупреждал Катю, что если свекор со свекровью позвонят, то его дома нет. Ну мало ли, за сигаретами вышел или за хлебом.

Свекор вышел из ванной и проследовал в кухню, где стал, приподняв очки на лоб, близоруко рассматривать недорогие моющиеся обои и даже поколупал немного ногтем на стыках.

— Кривовато поклеили, но жить можно, — резюмировал свекор. — А Валентин в прошлом году в кухне мокрую штукатурку сделал. Вещь! И цвет, конечно, не такой маркий. Кстати, вы вытяжку покупать собираетесь? Без вытяжки в такой тесноте через три месяца всю эту красоту закоптите.

— Да ладно, пап. Мы тут дольше и не задержимся, — примирительно сказал Сергей.

В кухню, на ходу вытаскивая из сумки какие-то кульки и свертки с едой, прибыла свекровь и немедленно забаррикадировала этими гостинцами весь неширокий подоконник.

— А Валентин нам сенсорную плиту поставил, представляешь, Катенька, — говорила она спиной к Кате, лицом к окну, продолжая что-то выкладывать. — Удобная — не то слово! И духовка… Ах, какая же духовка!

— Да, вещь! — подтвердил свекор, залезая под раковину и исследуя трубы. — Металлокерамика? Сами ставили или вызывали?

— Сами, — ответил Сергей не без гордости.

— Оно и видно, — ухмыльнулся свекор. — Вот тут, смотри, рванет в первую очередь. Закрепить надо. Инструмент-то есть?

— С грилем, с автоочищением! — продолжала свекровь. — Вот, плюшечек вам. Попробуете. — И с самого дна сумки явился полиэтиленовый пакет с помятыми домашними плюшками.

Свекровь наконец-то опустошила свою бездонную сумку и обернулась, окинула кухню придирчивым взглядом. Потом подняла глаза на оранжевый потолок:

— О господи! Что это?!

— Так… Вытяжки нет, меньше пачкаться будет, — пожала плечами Катя. Ей было немного обидно, что оригинального цветового решения свекровь не оценила. А еще она думала, что свекровь со свекром ничуть не лучше тещи, даже хуже, пожалуй, — потому что их двое.

Меж взрослыми протиснулась Дарька, держа за ухо нового плюшевого медведя, по виду — явного иностранца, посмотрела на потолок и выдохнула восторженно:

— Ух ты, здоровско!

— Что за слово такое, «здоровско»? — строго спросила свекровь.

— Видите, Дарьке нравится, — мстительно ответила Катя.

А Дарька вытянула из пакета примятую плюшку и откусила изрядный кусок.

— Вот черт! — свекор, который теперь обследовал дверные косяки и петли, едва не подпрыгнул. — Это кто еще здесь?

На пороге стоял, задрав голову вверх, хозяин и таращился на свекра.

— Киса, киса! — восторженно закричала Дарька и, бросив плюшку и медведя, рванула к хозяину. Радостно сгребла в охапку, с трудом подняла на руки.

— Осторожно, оцарапает! — испугалась Катя.

Но нет, не оцарапал. Видно было, что крайне недоволен панибратским к себе отношением, а все-таки не оцарапал. Замер, слегка придерживаясь когтями за Дарькину футболку, и оскорбленно стал смотреть мимо всех, куда-то за оконное стекло, где по подоконнику разгуливал раскормленный московский голубь, постукивая лапками по серой жести, — и только кончик хвоста равномерно ходил из стороны в сторону, как маятник в часах.

Сколько хозяину было лет? Марья Марковна и сама не помнила. Может, шестнадцать, а может, все восемнадцать. Во всяком случае, Юрка, для которого придерживали эту квартиру, еще в проекте не было, когда хозяин был уже взрослым котом, а Юрок-то теперь совсем большой, девятый класс окончил этим летом и паспорт в прошлом году получил, такие дела… Вроде бы хозяина купили на «Птичке» в те времена, когда она еще не переехала со старого места, и не просто так, а как «русскую голубую», приличные деньги отдали. Русская голубая, точно, присутствовала, но дай бог чтоб на пятьдесят процентов. И глаза были не зеленые вовсе, а ореховые, и шерсть не такая короткая, как положено по породе; возможно, там примешался еще какой-нибудь перс, да и без дворового барсика едва ли обошлось. Шерсть едва уловимо отливала коричневым, что придавало колеру сходство со школьной половой тряпкой, какие уборщица сушила на трубе в учительском туалете, а метелка хвоста была точно молью побита — хотя, наверное, это всё от возраста.

— Тот еще боец был по молодости лет! — хвастала Марья Марковна. — Всех кошек в округе обрюхатил. Не кот, а кобель! Говорила бабке — кастрируй. Так ведь нет! Что ж, — отвечает, — мужика-то унижать? Бабка теперь померла, а людям нюхать. Ей-то, бабке, все равно было, царствие ей небесное, она привыкла, а до ремонта в квартиру нельзя было войти, не поверите. Хоть топор вешай! Бабка как перестала его на улицу пускать, так он ей все углы пометил — в отместку.

— Русского голубого — и на улицу? — вежливо удивилась Катя.